Форум » Факты » Кинофестиваль » Ответить
Кинофестиваль
Nick: Кинофестиваль Дискуссий по поводу перевода кино или сериалов для телевидения сейчас ведется много. Много написано и про разнообразные переводческие ошибки, про невежество переводчиков, заодно и редакторов, которые призваны полученный текст как-то доводить до кондиции. Недавно и в журнале «Мосты» прошел круглый стол, где обсуждались всевозможные тонкости при переводе киноматериала. Хочу заметить, что все эти дискуссии фактически посвящены анализу письменного перевода художественного текста. И правда, чем перевод, скажем, рассказа или повести так уж отличается от перевода монтажного листа кинофильма? Пожалуй, только одним: в этом самом монтажном листе нет описаний, размышлений, авторских отступлений, а есть только один голый диалог. Разговор двух или нескольких персонажей. Этот диалог насыщен, в зависимости от времени и места действия, историзмами, диалектизмами, слэнгом и так далее. Переводчик включает компьютер и честно (или не очень), по мере своих способностей, делает письменный перевод текста. Увы, сегодня кино доверяют переводить любому, кто худо или бедно выучил иностранный язык. Потом этот плохо выполненный перевод берут актеры и без подготовки озвучивают. О результатах этой деятельности, повторяю, написано немало. Между тем, в недалеком прошлом под переводом кино, а потом и видео, подразумевалось нечто иное. Для тех, кто по возрасту не может помнить кинофестивали 70-х, 80-х годов прошлого века (в фестивалях 60-х я по этой же причине не участвовал), могу рассказать: фестивали эти проходили в Москве раз в два года и были важнейшим событием в культурной жизни страны. Ведь на них реально можно было познакомиться с лучшими достижениями мирового кинематографа, узнать что-то новое о жизни других стран, посмотреть что-то такое, чего в советском прокате каждый день не показывали. Ведь тогда не было видео, не было интернета, не было — невозможно себе представить — даже компьютеров! И кинофестивали тех времен — это был глоток свежего воздуха и возможность в щелочку заглянуть за железный занавес. Достать билеты было очень трудно, заранее продавались абонементы, скажем, на первую или вторую неделю кинофестиваля, а потом люди обменивались ими у ступеней нынешнего кинотеатра «Пушкинский», который тогда назывался «Россия». Многие специально брали отпуска и приезжали в Москву, чтобы две недели ходить в кино, практиковался и развоз фестивальных фильмов по разным городам после окончания действа в Москве. Очень хорошо помню, как по окончании кинофестиваля году, кажется, в 1983, мне пришлось поехать в Екатеринбург и там в течение 4 дней без устали переводить одну и ту же пару фильмов: английский «39 steps» и американский «Take this job and shove it». Но это я немного забегаю вперед. И вот над всем этим пиршеством духа возвышалась фигура переводчика кинофильмов: человека, без которого наслаждаться кинозрелищем было невозможно. Пожалуй, именно на кинофестивалях переводчик ощущал собственную значимость: даже оставаясь анонимной фигурой, он все равно чувствовал почтение окружающих и понимал, что своим трудом доставляет удовольствие многим людям. Помню, я в те времена не раз ловил на себе взгляды публики и слышал за спиной уважительное: «Вон, переводчик пошел». Не могу не назвать имена коллег, блиставших в те времена на кинофестивалях, по-настоящему талантливых и одаренных людей: Алексей Михалев, Василий Горчаков, Андрей Гаврилов, Леонид Володарский, Леонид Кантор, Григорий Либергал, Олег Левин. За исключением рано ушедшего Алексея Михалева, все, слава Богу, живы и здоровы. На самом деле, уважать хороших киносинхронистов было за что. Только представьте себе: переводчик приходил в кинотеатр к началу сеанса, надевал наушники — и вперед! Не видя фильма заранее, без монтажного листа, он начинал смотреть фильм вместе со зрителями — и переводить. Да так бойко, что зрителю и в голову не приходило, что переводчик порой импровизирует и просто сочиняет. Здесь, в порядке лирического отступления, уместно рассказать об одной кинопереводческой легенде. Дело, якобы, было на Ташкентском кинофестивале стран Азии, Африки и Латинской Америки, мероприятии весьма помпезном и популярном где-то до середины 80-х годов прошлого века. Английский переводчик пришел переводить арабский фильм, который, как ему сказали, оснащен английскими титрами. Когда фильм начался, он понял, что титров нет, и фильм просто идет на неизвестном ему арабском языке. Он принял решение не срывать сеанс, потому что в зале было много народу, и начал импровизировать, сочиняя собственный сценарий, исходя из того, что происходило на экране. Ему удалось выйти сухим из воды — зрители ничего не заподозрили. На следующий день этот же фильм показывали где-то на закрытом просмотре, но переводить пригласили уже арабского переводчика. И после сеанса кто-то из зрителей заявил: этот переводчик никуда не годится, он переводит не так и не про то, я этот фильм смотрел вчера, вот там работал мастер своего дела. Так вот, хочу сказать, что это все-таки легенда, хотя сложных ситуаций при работе на кинофестивалях было пруд пруди. Итак, фильмы для работы на кинофестивале делились на три категории: с монтажным листом на русском языке, то есть, уже переведенным, с оригинальным монтажным листом (в эту же категорию можно занести и фильмы с английскими титрами) и фильмы, как таковые — не оснащенные ничем. Понятно, что работу с фильмами первой группы можно было доверить и начинающим — просто читай русский текст и попадай в картинку. Собственно, именно этим занимаются сегодня актеры, которые озвучивают фильмы и телесериалы. Для перевода фильмов второй группы уже требовался переводческий опыт, и вообще надо было знать язык, чтобы не запутаться в слэнге и прочих лингвистических тонкостях, и — самое главное — надо было переводить. Фильмы же, которые приходили сами по себе, были, обычно, и самыми трудными, и наиболее интересными для зрителей — на эти фильмы ставили самых сильных, по мнению «Совинтерфеста» (эта структура ведает организацией кинофестивалей и поныне), переводчиков, которые, даже если что-то и не услышат, как-нибудь выкрутятся и сеанс не провалят. Некоторые точки кинопоказов считались наиболее престижными: Дом кино, Дом литераторов, «Ударник» — там обычно шли спецпрограммы, то есть, самое лучшее из попавшего на фестиваль, какие-то фильмы привозили буквально на день или два, соответственно, переводить их приходилось сходу. И переводили — конечно, это требовало колоссального напряжения сил, и после таких подвигов не всегда хорошо спалось. Но не надо забывать, что и самим переводчикам это было безумно интересно: ведь ты смотрел — и переводил — самое свежее мировое кино, постигал, можно сказать, культуру страны изучаемого языка. Был и еще один существенный фактор, эдакое побочное явление: во время кинофестивалей резко возрастал статус кинопереводчиков среди друзей и близких. Представьте себе, что киносинхронист имел фактически официальное право привести с собой на сеанс двух человек. Бесплатно! И небрежно сказать, проходя мимо охраны: «Я переводчик, и вот два человека со мной». Получалось, что в те сложные и достаточно скудные на зрелища годы кинопереводчик был обладателем того самого не раз при социализме воспетого дефицита. К тому же хороших киносинхронистов, как я уже говорил, уважали и — мне кажется, вполне справедливо — считали виртуозами и элитой профессии. Разумеется, переводить фильм сходу приходилось только один раз — второй раз он тебе уже был так или иначе известен. Даже если не было монтажного листа, и ты что-то с первого раза не понял или не услышал, ты, по крайней мере, представлял, о чем речь, и на второй раз чувствовал себя увереннее. А в третий, а в четвертый раз ты уже шел по накатанной дороге и позволял себе расслабиться. По ходу фестиваля тебе, хоть и не часто, но приходилось возвращаться к одному и тому же фильму. Вот уж когда можно было блеснуть! Зритель ведь не знал, что ты этот фильм уже переводил и готов ко всем подводным камням. И после перевода такого фильма ты выходил из будки с гордо поднятой головой и выслушивал похвалы твоих личных гостей. В те времена фильмы на кинофестивале были разбиты на пары: один послабее, скажем, венгерский, а второй — американский. Для перевода венгерского фильма тебе давался монтажный лист на английском языке — языке международного общения. Переводи! Разумеется, переводить фильм в таких условиях — задача не простая, она требует определенного навыка. Надо внимательно следить за происходящим на экране, при этом переводить именно лежащий перед тобой текст. Приходилось переводить в таком режиме фильмы и с китайского, и с хинди, и с других экзотических языков, когда уху буквально не за что зацепиться, но, ничего — переводили. Упрощенный для переводчика вариант — фильм на неизвестном тебе языке с английскими титрами. Тут ты, по крайней мере, постоянно смотришь на экран, и раздваиваешься в меньшей степени. И вот тебе достается такая пара фильмов на целый день. Это значит, что ты сидишь в будке кинотеатра «Художественный» и переводишь три сеанса по два фильма в каждом — скажем, в 10 утра, в 14-30 и в 19, да еще бывало, что более интересный фильм из пары показывали рано утром, часов в 8. Семь подходов за один день! Перевод одного фильма, кстати, стоил 7 рублей 50 копеек, и за один такой рабочий день набегало 52 рубля 50 копеек — это при зарплате 120-150 рублей в месяц! Кроме всего прочего, игра стоила свеч! Впрочем, на следующий день после такого марафона, тебе, как правило, давали передохнуть — предлагали перевести два или три фильма, иначе ведь можно и загнуться. Хотя об этом никто из переводчиков не думал. Хорошо помню, как после этих марафонов у меня к концу фестиваля, то ли в 1985, то ли в 1987 году, сел голос — переутомились связки. Я уже решил, что последние два дня работать не буду, как вдруг звонят из «Совинтерфеста» и предлагают в последний день фестиваля переводить «Кабаре» — гвоздь программы с Лайзой Минелли и Майклом Йорком! Причем, переводить целый день, да еще в паре с английским фильмом «Воспитание Риты» — вольной версией «Пигмалиона». Как я мог отказаться? Пришлось интенсивно лечиться, дышать картофельным паром и пользоваться другими народными средствами. Через день я был в рабочей кондиции и честно отпереводил великий фильм (плюс не великий) на трех сеансах в кинотеатре «Баку», не забыв осчастливить шестерых своих знакомых. Когда один и тот же фильм приходилось переводить несколько раз, понятное дело, что качество перевода раз от раза улучшалось, перевод твой становился все красочнее и сочнее, тебе уже не надо было внимательно вслушиваться в текст, звучащий с экрана, и ты мог сосредоточиться на самом переводе. Приходили раскованность и кураж, и бывало, что зал аплодировал удачной находке переводчика. А бывало… Как-то в разгар фестивальных будней мне утром позвонили из «Совинтерфеста» и попросили вместо запланированного «Ударника» ехать к 14 часам во Дворец спорта в Лужники и там переводить польский фильм «Удар на удар». С польским языком, как со вторым, я в те времена работал, выучил в годы службы в армии во Львове, а кинематограф Польши был на подъеме, и польских фильмов в СССР показывали немало. Между тем я знал, что во Дворце спорта в тот день должна работать моя коллега, назовем ее Татьяна, опытная, образованная и интеллигентная переводчица, у которой польский язык был основной. Спрашиваю у организаторов: а в чем дело? Мне отвечают: на утреннем сеансе она не справилась с переводом, и администрация Дворца спорта просит прислать другого переводчика для работы на дневном и вечернем сеансах. Я удивился: раз не справилась она, едва ли я переведу лучше, ведь она все-таки полонистка? Но оказалось, что в «Совинтерфесте» есть монтажный лист этого фильма на английском языке, стало быть, проблемы с пониманием у меня не будет. В принципе, работать с листом или с титрами я любил — успевал при переводе схватить главное. Хотя тоже не всегда, но об этом — ниже. В общем, я заскочил за листом в «Совинтерфест», приезжаю во Дворец спорта, где меня ждет Татьяна. Спрашиваю: что произошло? Оказалось, что польского листа на этот фильм не было, переводить она села сходу, даже не представляя, о чем будет идти речь, решила, что «Удар на удар» — это какая-нибудь история про бокс либо про бандитов, и так или иначе она справится. Но точное название фильма было «Клинок на клинок», и это оказалась костюмная драма про шляхтичей и какие-то дворцовые интриги в Польше ХУШ века. То есть надо было разбираться в сюжете, но при этом переводить на зал, где собралось тысяч шесть человек. Судя по всему, переводчица что-то не так сказала, допустила какой-то ляп — с кем не бывает, все-таки экстремальные условия. Но в зале кто-то свистнул и захлопал в ладоши, а за ним кто-то еще и еще. После этого зал стал развлекаться и всякий раз, когда в переводе возникали шероховатости, разражался аплодисментами. И такое продолжалось до конца сеанса! Представляете себе состояние переводчицы? Я до сих пор поражаюсь, как у нее хватило присутствия духа довести фильм до конца и не вылететь пулей из будки. Вполне возможно, что это был массовый психоз, либо просто развлекалась группа подвыпивших хулиганов, потому что переводчица, повторяю, была опытная и сильная. Эта история говорит о том, что никто из нас от чего-то подобного не застрахован, и надо уметь держать себя в руках. Кстати, добрые люди из администрации Дворца спорта на счете, который обычно сдавался переводчиком в «Совинтерфест» для оплаты, написали: «Перевод вызвал негодование шести тысяч зрителей Дворца спорта». Татьяна, показав мне этот уникальный документ, сказала: развлекать «Совинтерфест» этим текстом за 7 рублей 50 копеек я не буду, лучше вставлю его в рамочку и повешу у себя на стене в назидание потомкам. Что, видимо, и было сделано. Собственно, никаких последствий для нее эта история не имела, в «Совинтерфесте» знали, кто из переводчиков чего стоит: переводить этот же фильм Татьяну поставили на следующий день в другом кинотеатре. И она дождалась меня во Дворце спорта, чтобы посмотреть фильм еще раз, а заодно и послушать мой перевод. Не могу сказать, что я как-то блеснул, но затруднений у меня перевод не вызвал — я спокойно переводил с английского монтажного листа, параллельно слушая в наушниках оригинал на знакомом мне польском языке. Да и публика был другая, и переводить никто не мешал. Мне было жаль коллегу, но я отлично понимал: как говорится, на ее месте вполне мог оказаться я. Надо сказать честно, что проколы случались и у меня. Ну, до свиста дело не доходило, но бывали случаи, когда я был собой недоволен. Я уже говорил, что любил работать с монтажным листом, считал и считаю, что когда он есть, переводчику легче — все-таки перед тобой написанный текст, не надо вслушиваться в фонограмму фильма, просто сиди и переводи. Правда, тут есть один нюанс: когда переводишь по монтажному листу, фильма практически не видишь. Ты успеваешь в лучшем случае иногда поднимать голову и поглядывать на экран, не более того. А если смотреть на экран долго, потеряешь нужное место в тексте — и тогда начинается нервотрепка. Потому что переводить со слуха и с написанного текста — разные вещи. Мозг настроен на что-то одно, и любые сбивки тут же сказываются на качестве перевода. Некоторые переводчики утверждали, что монтажный лист им просто мешает, он им не нужен, потому что когда берешь текст со слуха, мозг сам выбирает, что переводить, а что отбрасывать, где делать компрессию — а когда перед тобой весь текст, ты хочешь перевести его целиком, а времени не хватает. Со мной злую шутку сыграл монтажный лист американского фильма «Бешеный бык», с Де Ниро и Пеши в главных ролях. Желающих посмотреть этот новый шедевр Мартина Скорсезе было более чем достаточно. Я пришел переводить этот фильм в Дом литераторов без особого беспокойства: да, фильм я не видел, но уж с листом как-нибудь справлюсь. Когда я вошел в переводческую кабину, этот лист, как и полагалось, лежал на столе. В нем было страниц 800! Для сравнения: монтажный лист обычного фильма — это 30-50 страниц. По нормальной схеме монтажный лист состоит просто из текста, который звучит с экрана — ничего лишнего. Но есть и другой тип листа, с пояснениями: кто куда вошел, как выглядит место действия. Есть в таком листе и объяснения трудных для понимания мест — смысл какого-нибудь слэнгового выражения или фразеологизма толкуется нормальным английским языком. Это очень хорошо для письменного перевода, а для синхронного… Фильм «Бешеный бык» оказался, что называется, не подарок. Он стилизован под 50-е годы, черно-белый, намеренно затерта звуковая дорожка, много слэнга. Фильм о судьбе боксера из Бруклина, и с первых же кадров бой на ринге идет под скороговорку радиокомментатора. Понять это на слух практически невозможно, а прочесть текст, как сейчас принято говорить, нереально — пулеметные очереди комментатора растягивались на пять, семь, а то и десять страниц. Их же надо еще перелистать! Постоянные перепалки между героями, которые пользуются не самой литературной лексикой — а в тексте у тебя по полстраницы объяснений на каждое звучащее предложение, — и на долю переводчика выпадает тяжелейшее испытание. Я делал все, что мог, но этого было явно мало — в сюжете возникали дыры, понять происходящее я не успевал, потому что смотреть на экран не было времени вообще… После сеанса, спустившись вниз, я встретил знакомого, не переводчика. Вот, сказал он мне, выбрался посмотреть кино, ты тоже? Нет, отвечаю, я фильм переводил. Он окинул меня недоуменным взглядом, помедлил и спросил: «Так это был ты?» И по его интонации я понял, что от моей работы он не в восторге. Что тут поделаешь? К счастью, таких случаев в моей кинематографической карьере, да и вообще в переводческой — единицы. Тем важнее о них рассказать. В идеале к переводу фильма надо готовиться. Иначе есть шанс вляпаться или подпортить себе репутацию. Иначе в этой работе возникает элемент шарлатанства, непрофессионализма. Понятно, что лучше всего прочитать текст фильма, а потом его посмотреть. Но этого текста порой нет, тогда уж, как минимум, надо посмотреть фильм заранее — даже если что-то не поймешь, тебе будет известно основное, а с остальным как-то разберешься. В «Совинтерфесте» это, конечно, понимали и старались, по мере возможностей, показывать переводчикам фильмы до начала кинофестиваля. Это по разным причинам удавалось не всегда, часто фильмы приходили уже во время фестиваля, и смотреть их было некогда. На некоторые фильмы успевали делать монтажные листы на русском языке — как правило, процент таких фильмов был невелик, да и качество перевода оставляло желать лучшего: где-то были несовпадения по тексту, в каких-то случаях переводчик переводил лист, не видя фильма, и в тексте появлялись нелепости, часто переводить лист давали не лучшим переводчикам, а просто чьим-то знакомым, вроде бы знавшим язык — а переводчик на сеансе должен был все это расхлебывать, как-то этот текст по ходу фильма редактировать, в том числе и письменно. Текст в листе часто не совпадал с тем, что звучало с экрана, иногда была изменена последовательность сцен, и переводчику приходилось демонстрировать чудеса находчивости и расторопности. Свежо в памяти довольно сильное впечатление от работы Григория Либергала. На фестивале 1985 года главной конфеткой был фильм «Тутси» с Дастином Хоффманом и Джессикой Лэнг, думаю, он известен и нынешнему поколению зрителей. Фильм остроумный, задорный, полный шуток и всевозможных словесных шарад. И вот этот фильм показали переводчикам, как угощение перед началом кинофестиваля, когда всех их собрали на последнее напутственное собрание: как переводить, как не переводить, не допускать при переводе бранной лексики, за сколько времени до начала сеанса быть в кинотеатре и так далее. И вот, после этого напутствия — фильм «Тутси». Переводить его садится Гриша Либергал. Можете себе представить, какова в такой ситуации ответственность переводчика — меньше всего хочется ударить лицом в грязь перед коллегами. Сказать, что перевод был качественный — этого мало. Он был искрометный, полный каких-то находок, переводчик тактично подыгрывал персонажам, слегка (именно слегка) меняя интонацию, и зал, полный переводчиков, смотрел и слушал фильм, затаив дыхание. При этом лампочка за столом переводчика — а он сидел здесь же, в углу — не горела, то есть, он ничего не читал, а переводил со слуха. После фильма коллеги ему долго и искренне аплодировали. Уже потом я узнал, что фильм был Гришей подготовлен — именно он делал перевод монтажного листа «Тутси» на русский. Но, все равно, эффект был потрясающий. Конечно, работа на кинофестивалях — это была для переводчиков-синхронистов настоящая школа и праздник одновременно, они проходили закалку в экстремальных условиях, вырабатывалось умение не растеряться в сложной ситуации, при этом тебя не покидало чувство приобщенности к чему-то необыкновенно интересному, ты — извините за пафос — понимал, что нужен людям. И, конечно же, перевод фильмов в синхронном режиме — это постоянный адреналин, радость от того, что ты справляешься со сложнейшей профессиональной задачей. И нет ничего удивительного, что с появлением видео лучшие кинопереводчики с головой ушли в эту новую сферу переводческой деятельности. Но это, как говорится, сюжет для другой статьи. Михаил Загот
Ответов - 0
полная версия страницы