Форум » Ностальгия » Толкучка » Ответить
Толкучка
Nick: Толкучка В советское время существовало совершенно замечательное место встреч - толкучки.На книжные и дисковые толкучки приходили все, кто хотел быть в курсе последних событий в мире искусства. В воскресенье с утра, взявши денег, многие люди отправлялись на толкучку, чтобы протолкаться там целый день и, может, даже что-то купить. Сюда спешили все: школьники и студенты, профессора и академики. Первая пластиночная толкучка, как рассказывал известный социолог Андрей Игнатьев, возникла на том месте перед Политехническим музеем, где сейчас лежит камень памяти жертв политических репрессий. В 50-е годы там был большой блок зданий, в котором располагался магазин грампластинок, где была основная толкучка по продаже записей на «ребрах». Такое гротесковое совпадение получилось скорее всего не случайно: наверняка, у кого-то из тех, кто определял местоположение Соловецкого камня, осталось где-то в памяти, что вот сюда они ходили покупать первые записи «на ребрах».Милиция боролась с этим рынком достаточно жестко, и в конце концов этот магазин закрыли,а на его месте сделали то ли авиакассы, то ли трансагентство. Потом эти здания вообще снесли, а перед Политехническим музеем разбили сквер. Раздобыть диски на «ребрах» можно было и на улице Горького, на углу у магазина «Российские вина». Рядом, под вывеской «Фотография»,находился ныне легендарный салон звукозаписи, в котором всем желающим предлагалось записать так называемые «звуковые письма»: наговорить через микрофон короткую поздравительную речь, либо напеть под гитару, аккордеон или пианино какую-нибудь песенку. Возможно, что именно эти «звуковые письма» и подсказали идею создания дисков «на костях». Музыки было мало, а тот ассортимент ритмов и мелодий,что предлагало государство, устраивал далеко не всех, и тогда нашлись умельцы, которые сообразили, что можно нарезать самодельные грампластинки, используя трофейные станки, вывезенные из Германии в качестве контрибуции и военной добычи. Винил, из которого государство штамповало грампластинки, и целлулоид, на котором нарезались диски в студиях звукозаписи, были в дефиците,поэтому самодельные пластинки изготовлялись обычно из использованных рентгеновских плёнок, тем более, что их совсем не трудно было раздобыть в больницах. Порой с этих плёнок даже не смывалась эмульсия, поэтому, посмотрев на свет, меломан видел снимок чьих-то затемнённых легких или сломанной берцовой кости. Отсюда и пошло название самодельных пластинок: диски на «ребрах» или на «костях».Вот так еще в 40-х годах (по одним воспоминаниями – уже в 1944 году, по другим – сразу же по окончании войны) на «черных рынках» появились диски на «костях». Что же выпускалось на этих самодельных дисках?Да, в общем-то, все, что было популярным в те годы: песни Александра Вертинского и Вадима Козина, модные шлягеры Константина Сокольского,танго и фокстроты Оскара Строка и Марка Марьяновского в исполнении Пётра Лещенко. На «костях» можно было найти и записи певцов-эмигрантов Юрия Морфесси, Владимира Неплюева, Владимира Полякова и Алеши Димитриевича. Весьма обширным был пласт так называемых «одесских» песен, которые «одесскими» были только по тематике и характерной еврейской мелодике,так как сочинялись они от Бреста до Владивостока. На «ребрах» были «переизданы» многие записи советской джазовой музыки довоенной поры, в основном – песни молодого Леонида Утесова. Солдаты, возвращавшиеся с войны, везли в своем багаже трофейные пластинки с записями немецких свинговых оркестров 30-х годов и американские диски с записями джаза и буги-вуги. Эта музыка очень нравилась советской молодежи, но сами пластинки были редкостью и стоили дорого, а потому являлись уделом лишь очень ограниченного круга людей. Умельцы выискивали пластинки с записями американского джаза, переписывали их и начинали тиражировать на «ребрах». Так мелодии Гленна Миллера, Бенни Гудмена и Дюка Эллингтона сделались достоянием масс и культовой музыкой наших стиляг. Рок-н-ролл тоже пришел к нам именно в виде пластинки на «ребрах». Лидер культовой группы 70-х «Рубиновая Атака» Владимир Рацкевич рассказывал, что впервые услышал «Rock around The Clock» Билла Хэйли в 1961 году, когда ему было 11 лет, во дворе, в кампании друзей, живших, как и он, в поселке художников близ стадиона! Динамо»: «Это был запрещенный мир и испорченные друзья,да и сама эта музыка находилась в том же разряде, что и портвейн, сигареты и порнография. В складчину покупали, значит, бутылку, сигареты, пластиночки. И я прекрасно помню, что первым был Билл Хэйли...» Сохранились кадры старой кинохроники (хочется верить, что это все-таки хроника, а не постановка, и на кинопленке запечатлены не актеры массовки, а настоящие герои эпохи), на которой «скрытой камерой» сняты особые люди, спекулянты, продававшие диски на «ребрах» из-под полы. Наметанным взглядом они отмечали в шумной толпе сосредоточенную молодёжь, подходили и заговорщицки шептали: «Эй, чуваки! У меня для вас есть!» Продавец и покупатель отходили в ближайшую подворотню, где происходил быстрый товарно-денежный обмен, и выбранная пластинка перемещалась из рукава в рукав, блеснув матовым ребром на чёрном фоне. Затем участники сделки, оглядываясь, торопливо расходились. Изготовителей и продавцов таких пластинок гоняли, сажали, но на смену одним приходили другие. Музыка на рентгеновских снимках окончательно вышла из потребления только с появлением магнитофонов. Студия звукозаписи на улице Горького со временем тоже занялась тиражированием магнитофонных записей. Войдя в дверь и поднявшись на второй этаж студии, можно было оказаться в царстве мечтаний московского меломана: на стенах висели списки имеющихся альбомов, разделённые на две категории - зарубежные и советские. Официальный репертуар, допущенный Министерством культуры, правда, был весьма скромен, но при личном знакомстве с работниками студии можно было записать втихаря практически все, что было душе угодно. Позднее, в преддверии Московской Олимпиады в Москве появилось еще несколько студий звукозаписи – на Калининском проспекте, недалеко от магазина «Мелодия», в проезде Сапунова (теперь это Ветошный переулок) возле ГУМа и на той же улице Горького,в магазине «Фотолюбитель». Главная столичная пластиночная толкучка на долгие годы обосновалась в ГУМе, на первом этаже 3-й линии, где находился отдел грампластинок. Каждый день, с утра и почти до закрытия магазина здесь тусовалось несколько сотен меломанов. В выходные дни их количество удваивалось и утраивалось. Пластинки на виду никто не держал – диски прятали в сумки, портфели и полиэтиленовые пакеты. На вопрос «А что есть у вас?» человек протягивал небольшой кусочек картона, на котором мелким почерком были написаны название группы и годы выпуска пластинки. Если люди договаривались об обмене, то отходили в сторону, чтобы как следует осмотреть пластинки на предмет деформации и царапин. Обычно уходили в другой отдел или в туалет, но было очень удобно и даже прикольно поставить сумку с пластинками прямо на прилавок грампластиночного отдела. Иногда продавщицы ругались: «Отойдите! Не мешайте работать!». Но, как правило, они сами с большим интересом поглядывали в сторону чудесной коллекции. Были люди, которые сидели где-то в машинах – тогда же не было проблем с парковками, - а их подручные ходили по ГУМу со списками и ловили клиентуру. Обмены бывали очень сложные: например, тройственные, когда люди могли договориться, что один отдает пластинку другому,а другой - третьему. Бывали и какие-то денежные заделы, когда брались деньги, как компенсация за состояние пластинки. Очень существенным при обмене было то, в какой стране издана пластинка, потому что на «черном рыке» ходило много, например, югославских или итальянских дисков, которые с первого взгляда были очень похожи на оригиналы, но при ближайшем рассмотрении оказывались гораздо хуже по качеству, чем немецкие, американские или голландские диски. Вот примерная иерархия стран изготовителей винила. 1-2 места поровну англия, штаты.3 место Германия, далее идут франция, италия и прочие страны западной Европы, и замыкает этот паровоз страны Южной Америки, индия и югославия, диски которых иногда продавались в первопрестольной. Завзятые или, как тогда говорили, «конченные», меломаны обязательно проверяли пластинку на гибкость. Дело в том, что в конце 70-х годов появились пластинки с облегченной массой, которые гнулись почти пополам, и люди пугались этого, так как боялись кривых дисков.Но потом выяснилось, что эти пластинки звучали не хуже, чем «тяжелые». А так, конечно, попадались и деформированные пластинки, которые будто кто-то утюгом гладил, и диски с дырками, которые итальянская и канадская таможни пробивали на конвертах. Обычно такая дырочка, будто компостером сделанная, стояла с краешку конверта, но встречались диски, «погашенные» таможней вместе с винилом. Характерная примета толкучки в ГУМе – постоянный гомон. И хотя люди на толкучке переговаривались, как правило, полушепотом, бубнеж под гулкими сводами ГУМа стоял непрерывный. Посещать толкучку было не только интересно, но и очень опасно: того и жди, что милиция нагрянет с облавой и отведет обитателей толкучки в дежурку. Но ГУМ был местом, удобным во всех отношениях, потому что при появлении милиции бежать можно было во всех направлениях. То есть можно было вылететь на улицу - и никто тебя не поймает. Можно было бежать в сторону туалета и там спрятаться. Можно было вообще отойти к другому прилавку и сделать вид, что ты интересуешься, допустим, спортивными товарами. Главное, чтобы у тебя не было видно пластинок. Кроме того, стоило где-то вдалеке появиться милицейскому патрулю, как меломаны-спекули тут же начинали выпучивать глаза, что-то шипеть и выкрикивать, а так как акустика в ГУМе хорошая, то народ бывал заранее предупрежден и все сваливали. «При мне людей «вязали» совершенно спокойно и уводили куда-то, - вспоминал коллекционер и музыкант группы «Братья по Разуму» Гоша Шапошников, более известный, как Гоша Рыжий. – Но ничего такого брутального в этом не было. Как правило, это был ГУМовский патруль.Милиционеры знали, что возле отдела грампластинок бурлит толкучка, и иногда для порядка туда заходили. Это была своего рода игра. Поэтому задержанные обычно возвращались из отделения с пластинками. В той милиции не было сегодняшней порочности, они откат на месте не брали, поэтому все зависело от силы духа человека...» Хуже бывало, если на место толкучки заявлялись хулиганы. Эти и пластинки могли отобрать, и драку устроить. «Вся хитрость заключалась в том, - рассказывал бывший гитарист групп «Легион» и «Тайм Аут» Сергей Степанов, - чтобы распознать: настоящий ли это ценитель музыки, который пришел поменяться пластинками, или гопник, который хочет отобрать диски. Как правило, там ходил какой-нибудь мальчишка, который как бы менял диски, а на самом деле служил приманкой, и как только ты с ним куда-то удалялся, чтобы достать пластинки и хорошенько их рассмотреть, тут же появлялись мальчики, которые эти пластинки жаждали у тебя отобрать. Но случалось, что жертва вырывала пластинки и убегала. Погони тогда устраивать было не принято, ведь кругом было много милиции. И если карась ушел - значит, ушел...» А вот что рассказал поэт Александр Елин: «Все свое детство, начиная с 1974 года, я провел на дисковых толкучках и у меня в квартире отовсюду вылезали катушки и кассеты (катушки в основном) с разной музыкой. И еще у меня была такая привычка, которую на толкучках все знали, что за неизвестную пластинку я готов был дать больше денег или отдать больше других пластинок, чем за известную, потому что все известные у меня уже были. А кончил я тусоваться на толкучках в 1982 году. В ГУМе тогда ко мне подошли ребята и сказали: «Ну, чего у тебя есть?» «А у вас чего есть?» Они говорят: «Мы покупаем!» «Хорошо!» - говорю. Мы спокойно отошли за ГУМ. И они говорят: «Ну, доставай!» Это было зимой. Пластинки лежали у меня в портфеле… Как сейчас помню, что у меня тогда были на руках альбом группы Sparks «Whomp That Sucker» и пластинка Рода Стюарта «Foolish Behaviour»… Очнулся я со следом ботинка на голове, с разбитым носом и без портфеля, в котором еще и паспорт лежал! Меня стукнули ногой, и когда я отключился, у меня все забрали и убежали! Какие-то подмосковные ребята... После этого жена перестала меня отпускать на толкучки. Она сказала: «Все! Там тебя убьют! Находи способы как-то меняться пластинками по-другому!» Эти три пластинки я очень жалею, я их все очень люблю. «Foolish Behaviour» - очень хорошая пластинка, а «Whomp That Sucker» - просто гениальная пластинка! Вот объявить бы розыск: найдите мне этих пацанов! Ведь где-то эти пластинки живы! Пластинки же никто по-трезвому не выбрасывает!» Несмотря на регулярные опасные приключения, люди продолжали посещать толкучки, потому что даже самые маленькие удачи вырабатывали много адреналина, а риск и некий аферизм нахождения в ситуации, когда нужно было постоянно оглядываться и озираться, придавало этой игре азарт. Попадая на толкучку, человек оказывался в постоянном поле воздействия угрозы, куда более существенной, чем та, которой подвергались люди, читавшие запрещенную литературу под одеялом с фонариком.Но в то же время это была настоящая жизнь в чисто биологическом смысле, когда человеку вдруг становилось нужным его тело, а в какой-то момент становилось нужным зрение, осязание, умение ориентироваться в ситуации, в ценовой конъюнктуре.Здесь человек вдруг превращался в реальное действующее лицо... «Да, - подтверждает Гоша Шапошников, - этот азарт и жажда иметь ту или иную пластинку часто перевешивали все доводы разума». Кроме ГУМа были еще толкучки в магазине грампластинок «Рапсодия» на Кировской (Мясницкой),а также - в магазинах «Мелодия» на проспекте Калинина (Новом Арбате) и Ленинском проспекте. Позже появилась толкучка за городом, по Ленинградскому направлению, близ станции Левобережная.«Толкучки - это обязательно! – вспоминает Олег Усманов, контрабасист группы «Мистер твистер». – Я ездил на толкучку практически каждое воскресенье. Сначала – в Малино, потом – на станцию станция Левобережная. Менял «Полис» на «Клэш», а тех - на что-нибудь еще...» «А еще была толкучка на бульваре, - рассказывает Александр Елин, - между Пушкой и Никитскими воротами, напротив МХАТа. Я очень хорошо помню, куда убегали, когда приезжали менты, потому что периодически и я от них бегал. Как правило, менты подъезжали с двух сторон, и все бежали по бульвару, чтобы потом рассыпаться в разные стороны: одни забегали во дворы, кто-то на Пушку бежал... А самая правильная толкучка была на Октябрьской, но не в «Мелодии», а в метро, в тупике у дальнего конца. Там кидалова не было, потому что там собирались люди, предварительно созвонившись...» «Толкучки - это была школа нравственности, честности, достойных отношений между людьми, - считает Гоша Шапошников, - ведь помимо честного обмена там происходило и «адское» кидалово. Там были люди, которые делали рискованные обмены,чтобы всунуть тебе где-то в темном углу запиленную, надушенную духами пластинку. Как только вы договаривались об обмене и передавали диски друг другу, то стремный человек, толкающий пластинку, тут же исчезал. И ты уже не знал, где этого человека искать, потому что у этих кидал был график движения по Москве: день в ГУМе, день – в «Мелодии» на Калининском, день - в «Мелодии» на Ленинском. А если ты и вычислил этого человека, то он делал вид, что тебя не знает и не понимает, о чем идет речь.Кроме меломанов, которые с пластинок пылинки сдували, на толкучках бывало много людей, которые пластинки и портвейном заливали, и об пол бросали, и трахались на них. А ведь совершенно новую пластинку можно уничтожить одним движением. Ну, например, падает девушка на вертушку, иголка под давлением проходит через весь диск – и диска уже нет! То есть вещь, которая еще недавно стоила половину зарплаты, в результате уже ничего не стоит. Естественно, были и скандалы, и драки, с этим связанные, и чтобы не разгорался скандал, нужно было либо отдавать деньги, либо как-то еще корректировать отношения. В то же время я сталкивался на толкучках и с проявлением настоящей взаимовыручки. Например, на Беговой у комиссионного магазина помимо обмена пластинок шла серьезная фарцовка: шмотки, жевательная резинка, поп-журналы, чуть-чуть порнографии.... Эта точка утвердилась потому, что там при облаве можно было легко рассеиваться,бежать в разные стороны: под мост, за угол, через дорогу. Но там брутальность присутствовала, потому что там были очень серьезные облавы, причем, с битьем, с заворачиванием рук. После того, как милиция забирала людей, на земле оставались лежать разные предметы. Но никакого мародерства там не бывало,потому что люди с сочувствием относились к задержанным милицией. Иногда даже находились люди, которые говорили: «Я этих людей знаю! Я им все передам!» - они и собирали то, что на полу оставалось, и действительно передавали. А вообще было, конечно, много и страшных, и веселых историй. В ГУМе, например, была масса людей, которые с одной и той же пластинкой могли ходить по полгода. У меня был знакомый Коля, огромный, двухметрового роста мужик, который прятал свои длинные волосы под рубашку,и у него была одна-единственная пластинка – Jethro Tull «Living in the Past», с которой он вовсе не хотел расставаться. Он ходил и показывал всем, что она у него есть, ему что-то предлагали за нее, но он в конце концов отказывался,потому что эта пластинка была ему безмерно дорога. А еще очень много людей сидело по квартирам. К ним можно было приехать лишь по телефонной договоренности: надо было сказать,что ты от такого или такого, они ответят: «Да, мы такого знаем. Приезжайте!» После чего назначалось время, ты приезжаешь – и люди предоставляли возможность посмотреть, что у них вообще есть. Но это были исключительно варианты приобретения за деньги, а не обмена. Однажды я, например, видел абсолютно пустую кухню,где была одна газовая плита – и больше ничего, и эта кухня была по периметру полностью заставлена виниловыми пластинками.Я провел на этой кухне часа четыре, выбирая диски». Позже, уже во второй половине 80-х, дисковая толкучка переместилась на «Горбушку», где заработал клуб филофонистов во главе с Борисом Симоновым. Поначалу клуб собирался на улице, перед входом в дом культуры, а потом коллекционерам нашлось место в вестибюле. Это была уже не коммерческая утеха, а действительно поиск новой информации, тем более, что тогда появилось много индепендент-музыки, и к ней относились весьма бережно. Там бывала масса людей, которые сейчас стали известными продюсерами, режиссерами, потому что музыка – это катализатор социальной активности, и именно поэтому она была важна. Но в Москве существовали не только дисковые толкучки, были также специализированные толкучки, где можно было купить книги, радиоаппаратуру, модную одежду. Символично, что книжная толкучка бурлила у памятника первопечатнику Ивану Федорову, в Третьяковском проезде. Там можно было отыскать всяческие редкости. Когда в Советский Союз завезли первые ксероксы, тут же наладился рынок ксерокопированных книг. Подпольными тиражами выпускались книги Булгакова и братьев Стругацких, Солженицынаь и Войновича. Выполненные на хорошей бумаге, имевшие солидные переплет, сегодня эти книги являются библиографической редкостью. Дефицитную одежду в советской столице можно было приобрести на толкучке в женском туалете в Столешниковом переулке. Недаром на этом самом месте теперь находится модный бутик. За импортной радиотехникой люди отправлялись в комиссионный магазин на Садово-Кудринской. Кстати, именно в этом магазине работал герой Андрея Миронова в фильме «Берегись автомобиля». Там все так и было, как показано в фильме, плюс толкучка спекулянтов около магазина. Потом «комок» на Садовой закрыли, и толкучка переместилась на Комсомольский проспект, где тоже был комиссионный магазин, правда, поменьше. Потом толчок и вовсе убрали с глаз долой - на Шаболовку. Там толкучка радиотехники и доживала свои последние дни. Можно сказать, что толкучки во многом сформировали наше поколение. И многие экономисты, которые рулят сегодня хозяйство России,первые уроки экономики получили именно там, на толкучках. ----------------------------------------- (с) inthouse
Ответов - 1
Степан:
полная версия страницы