Форум » Флудим здесь. » Чтиво » Ответить
Чтиво
Nick:
Nick: Как известно, все в армии подчинено одной цели - дембелю. А какой самый верный путь к её достижению? Верно, убить как можно больше времени. На первом году с этой задачей прекрасно справляются отцы-командиры и старший призыв, а вот на втором приходится решать задачу самому. Вот и я с товарищами, отслужив на ракетном полигоне Сары-Шаган год, столкнулся с проблемой. Свободного времени увеличилось в разы, а чем его занять? Характер службы навел на мысль подойти к проблеме с огоньком, причем в прямом смысле. На совете в Филях, точнее, в каптерке, было решено изготовить и запустить ракету. Американцы в это время разворачивали свои «Першинги» в Европе, так что с политической точки зрения наш замысел был вполне оправдан, а чтобы Пентагоновские ястребы не расслаблялись, пробный запуск решено было произвести в сторону вероятного противника - США. Это предложение вызвало много споров. Особенно возражал почтальон, хохол Паша, так как его родной Львов оказывался в зоне поражения в случае ответного удара. Но поскольку дело происходило в Азии, то было решено, что делу мира мы не повредим, а лишь продемонстрируем нашу несокрушимую мощь. К работе приступили с энтузиазмом. «Изделие» назвали СС-89 модель ДН, что означало «Смерть супостатам-89 модель Дембель Неизбежен». Строить решили по наитию, исходя из того, что удастся раздобыть. За исходными материалами отправились в сектор стрельбы, куда падали ускорители ракет при испытаниях, а иногда и сами ракеты. В итоге был найден старый ракетный двигатель (из нержавейки, как новый!), у которого отпилили сопло (на пиление ушла неделя, если не больше), ускоритель от зенитной ракеты (труба метра два) и множество несгоревшего топлива, эдакие куски резины, при поджигании отлично горевшие, дымившие и шипевшие. Нашли и место для сборки и старта - небольшой овражек в степи на окраине части. Правда, при прицеливании в сторону Америки (а старт в целях маскировки предполагался наклонный) в прицел попал некий объект, а именно, туалет типа «сортир». Некое дощатое чудо с выгребной ямой, причем яма была чуть не самым глубоким отверстием в земле на территории части, не считая ракетных шахт (дело в том, что грунт в казахской степи крепче бетона, и выкопать в нем яму можно только взрывом). Но мы с юношеским оптимизмом решили, что для СС-89 это не препятствие. В общем, натолкали в трубу куски топлива, утрамбовали, как могли, приладили обтекатель и стабилизаторы. Долго мучились с двигателем и системой зажигания. Ну, и наконец, баллистика. Школьный транспортир, несколько камешков, пара досок и над миром зловеще навис призрак Карибского кризиса. От избытка чувств и дури ракету расписали лозунгами и фамилиями участников проекта, назначили день Х. День Х настал раньше, чем мы предполагали. Свой человек в штабе позвонил в роту и сообщил, что какой-то нехороший человек донес на нас начальнику штаба, и тот с дежурным по части и двумя бойцами вышел на поиски «изделия». Решение было принято быстро - запускать немедленно! Я, и еще трое свободных от смены рванули в степь. Сбросив маскировочную сетку (а как же, все по-взрослому!) подожгли фитиль - и бежать. Метров через двести залегли. Если бы не видел сам, не поверил. Она полетела! Был дым, грохот и огонь. Пролетев метров десять, (ну, может, пять) СС-89 разнесла в щепки гальюн и скрылась в «очке». В нем, собственно, ракета и закончила свой эпохальный полет (впрочем, это даже символично, учитывая предполагаемую цель). Но погибала она не сразу. Извержение Везувия меркнет перед столбом использованных бумажек, копившихся в выгребной яме десятилетиями, вылетающих под действием реактивной тяги и разносимых ветром по степи. Начштаба и дежурный по части (они были почти в эпицентре, так сказать, действа) исполняли странный танец, уворачиваясь от меченых коричневым квадратиков. Вонючий дым накрыл близлежащие казармы. Дневальные корчились от удушья, многих тошнило. Все это сопровождалось грохотом и небольшими взрывами. Длилось шоу минут пять. Наконец наступила тишина. Еще несколько минут рассевался дым. Масштаб события захватывал дух. Догорали остатки туалета, бумажки игриво перекатывались по степи и территории части, кое-где закручивались «бумажечные» торнадо. В сторонке толпились свободные от службы зрители, начальник штаба и дежурный веточками верблюжьей колючки снимали с себя остатки печатного слова. Кончилось всё гауптвахтой. Список Королёвых и фон Браунов мы сами опубликовали на борту нашего аппарата, который был извлечен из ямы для изучения. Интересно, на что мы рассчитывали тогда? Что собранная из всякой фигни железяка полетит и сгорит в плотных слоях атмосферы? К сожалению, не помню. Но хорошо запомнил чувство гордости за проделанную работу, два дня собирая с приятелями по конструкторскому бюро бумажки в степи... ------------------------- (с) сеть
Рурони Синта: — Шоб я сдох! Это шо за ботва такая? — Шиашу нецъаре. Употребляется в ритуалах плодородия... — Не, это ты себе оставь. Покажи лучше еще вон ту ботву. Буров огляделся, всем видом выказывая интерес к выставленным на полках экспонатам. В этот крохотный магазинчик на отшибе его занесло почти случайно. В сауне посоветовали — в перерыве между холодным пивом и сеансом массажа. Старый приятель расписал в красках: так мол и так, товарец недешевый, но своих денег стоит. — Так я вот все-таки чего понять не могу, — задумчиво растопырил пальцы Буров. Разгульные девяностые давно канули в Лету, но кое-какие привычки с тех времен сохранились. — У тебя тут шо — типа волшебного универмага? А ты типа шо — волшебник? Старик, блин, Похабыч?.. — Не думаю, чтобы моя личность имела какое-либо значение, — чуть слышно прошелестел продавец. — Это магазин, а вы клиент. Значение здесь имеют только ваши желания и ваша платежеспособность. — А, ну да. Чисто деловой подход. Люблю, ценю, уважаю, — важно кивнул Буров, ковыряя в носу толстым пальцем. Поначалу магазинчик не впечатлил Бурова. Занюханный ларек с барахлом для всяких пришибленных. Но потом он все же решил задержаться. Заинтересовал продавец. На первый взгляд — убогий старик, закутанный в засаленный балахон неопределенного цвета. Лица не видно, только желтые-прежелтые руки. Говорит свистящим шепотом, словно очень сильно простыл. Однако каким-то звериным чутьем Буров смекнул, что диковинный продавец — не просто чокнутый старикашка. Чем-то веяло от него... чем-то смутным, неопределенным, но заставляющим воспринимать серьезно. А посмотрев образцы товаров, Буров понял, что нежданно-негаданно натолкнулся на нечто крайне интересное. Совершенно непонятно, откуда взялись все эти непостижимые прибамбасы и кто их сделал. Может быть, инопланетяне. Или это секретные правительственные разработки. Или какое-нибудь цыганское колдовство. Продавец отвечать отказался — да Буров особо и не настаивал. Какая разница, откуда это добро взялось? Главное, что оно здесь. И может помочь в решении множества проблем. Были бы деньги. А с деньгами проблем как раз нет. Прицениваясь ко всему подряд, Буров набил уже два больших пакета. — Это типа шо — волшебная палочка? — с сомнением посмотрел на полосатую палку Буров. — Да, вы правы, это волшебная палочка. Будете брать? — Ну типа сомневаюсь чутка... Шо-то она подозрительная. На гаишную сильно смахивает. — Она когда-то и принадлежала гаишнику. Великому гаишнику, который прослужил больше сорока лет и за все это время не принял ни одной взятки. — Шоб я сдох! — поразился Буров. — А такие гаишники шо, правда бывают?! Я думал, сказки все! — В этом мире случаются и не такие чудеса. И эта палка — тоже не простая палка. Стоит вам ей взмахнуть в сторону едущей машины, как та мгновенно остановится и не сможет тронуться с места, пока вы снова не взмахнете волшебной палочкой. Такова ее чудесная сила. — Шоб я сдох! Заверни! Продавец вежливо поклонился, заворачивая полосатую палку в оберточную бумагу. Буров восхищенно покачал головой, осматривая полки, и ткнул пальцем: — А это шо у тебя тут? Пушка? — Это стартовый пистолет. — А, стартовый... Не, это ты себе оставь... — Это не просто обычный стартовый пистолет. Его свойства сродни свойствам купленной вами волшебной палочки — только наоборот. — Э?.. Наоборот?.. Это типа как? — Если выстрелить из этого пистолета, то каждый, кто услышит звук, — кроме самого стреляющего, конечно, — тут же бросится бежать куда глаза глядят. И не сможет остановиться, пока не убежит за горизонт. — Шоб я сдох! — округлились глаза покупателя. — Это ж как можно всяких уродов разгонять! Заверни! Почесав затылок, Буров неуверенно промямлил: — И это... Знаешь, чего... У тебя тут, я гляжу, надежно все, как положено... Ты это, типа, коммерческую тайну блюдешь? — Ничто из того, что будет произнесено в моей лавке, не покинет ее пределов, — прошелестел засаленный капюшон. — Мне бы это... мне бы такую штуку, знаешь, ну типа шоб конкурентов устранять... — неохотно промямлил Буров. — Такую, знаешь, шоб надежная ботва была, шоб без осечек... — Кажется, я вас понимаю. Вот, могу посоветовать вам замечательное приспособление. Просто вручите ее тому, кого хотите устранить... и все будет сделано. Только учтите, что она одноразовая. Один экземпляр — одно применение. — А шо это? — с сомнением посмотрел на пластиковую коробочку Буров. — Йогурт, шо ли? На йогурт похоже, ...! — Это и есть йогурт, вы совершенно правы. — Ну и с какого он мне сдался? Ты мне шо тут лепишь-то? — Как и все остальное, что вы приобрели, это не просто обычный йогурт. Это живой йогурт. — Живой?.. — Да, живой. Живой и очень агрессивный. — Шоб я сдох! Заверни! И это, давай уже сразу целую упаковку, шоб, значит, не мелочиться типа! — Как вам будет угодно, — поклонился продавец. — Желаете еще что-нибудь? — Ага. Типа желаю. Тут такая ботва случилась... — еще сильнее замялся покупатель. — Мне бы еще одного буйвола надо бы... ну, как бы это выразиться-то бы почетче... — Убрать? — предположил продавец. — Да не, ... с ним, с уродом! Пусть живет. Только он мне такую свинью подложил... сучара драная... Охота мне его... ну типа как бы... опустить. Понимаешь? — Я вас понял. — Во. Можешь на такую ситуацию мне что-нибудь подобрать? Ну я даже не знаю... — Конечно, могу. Вот, пожалуйста. Буров с сомнением посмотрел на прозрачную коробочку. Внутри вяло копошилась какая-то желтая птичка. — Это типа шо за ботва? Цыпленок, что ли? — Утенок. — ...! А за каким мне твой утенок? Шо я с ним делать буду? — потянулся открыть коробочку Буров. — Вот открывать как раз не рекомендую, — поспешил заметить продавец. — Дело в том, что это тоже не обычный утенок. — А какой? Волшебный? — Не совсем. Это активный утенок. Буров захлопал глазами. А потом у него отвалилась челюсть. Коробка с чудовищем едва не вывалилась из рук. — Шоб я сдох! — прохрипел бизнесмен. — Да это ж пострашней ядреной бомбы! Заверни! — Сию минуту. Желаете что-нибудь еще? Буров оглядел заваленный покупками прилавок. С ума можно сойти, сколько всего он приобрел за один вечер. А ведь первоначально вообще не собирался ничего брать — так, посмотреть, поприкалываться... Бумажник опустошен до дна. Хорошо, что при себе как раз оказалась крупная сумма: хозяин лавки сразу заявил, что принимает только наличные. Цены у этого чудилы и в самом деле кусаются... но купленное добро того стоит. — Все, бывай, — подхватил пакеты Буров, разворачиваясь к двери. — Я еще как-нибудь на днях зайду. — Подождите, пожалуйста, — окликнул покупателя продавец. — Ну шо тебе еще, долдон? — Вы так много всего купили... Примите, пожалуйста, еще и небольшой подарок от магазина. Пустяк, маленький сувенир. В благодарность за то, что выбрали наш магазин. — Ну сунь мне его тоже в пакет, — поморщился Буров, поворачиваясь боком. — ..., неудобно шо-то... Нагруженный, словно вьючный верблюд, бизнесмен еще и протопал полсотни шагов пешком. Таинственный магазинчик спрятался в конце узенького проулка, подъехать на тачке прямо к дверям не получилось. Водитель при виде шефа мгновенно выпрыгнул на тротуар, услужливо открывая дверь. — Неплохо прибарахлились, Василь Антоныч! В багажник?.. — Грабли не тяни, понял?! — враждебно посмотрел на шофера Буров. — Недешевое барахло! Домой поехали, быра! Водитель послушно уселся за баранку. Шеф у него мужик суровый, с ним лучше зря не спорить. Буров плюхнулся на кожаное сиденье, опустил стекло и жадно потер руки. Это ж очуметь можно, сколько у него теперь бесценной рухляди! Но все-таки интересно, что за кадр прячется под тем капюшоном. Сидит в своей крысиной норе, продает загадочные штуковины... Денег у того продавца должно быть немерено. Один только Буров вывалил ему целый капитал. Но деньги — тьфу, плюнуть и растереть. Деньги всегда будут. Другое дело — вот эти самые финтифлюшки. Буров накупил их целую кучу, но в таинственном магазинчике осталось гораздо больше. Страшно подумать, что еще может отыскаться среди той россыпи антиквариата! И совершенно непонятно, почему хозяин этих вещей не пользуется ими сам, а продает любому желающему. Недешево продает, но все-таки. Нет, надо заняться этим вопросом вплотную. Выбрать ребят понадежнее и наведаться как-нибудь в «Семерку пентаклей». В гости. Потолковать душевно. Убедить старикана раскрыть источники... ну и оставшееся добро прибрать в хорошие руки. Только уже не соря деньгами, как сегодня. — Да я ж тогда!.. — вполголоса прохрипел Буров, начиная осознавать перспективы. — Да я ж со всем этим... да я ж депутатом... не, президентом стану!.. Я ж тогда!.. Я ж крутым стану, шо ...! Впрочем, неплохо бы для начала разобраться с тем, что уже куплено. Буров порылся в пакете, с трудом припоминая, что конкретно рассказывал продавец о каждой из странных штуковин. «Ты шо за ботва такая?» А это что такое? Сафьяновая коробочка. Кажется, Буров такую не покупал... — Ах да, бонус! — оживился бизнесмен, вспомнив, что получил сувенир за большое количество покупок. — И шо это за ботва? ..., забыл спросить... Недолго думая, Буров открыл коробочку. И удивленно моргнул, уставившись на крошечное существо с парой витых рожек и тоненьким хвостиком. — Ты шо за ботва такая? — удивленно спросил Буров. — Одноразовый исполнитель желаний, — звонко пискнул чертенок. — Пожалуйста, произнесите вслух свое желание — я его немедленно исполню. — Любое желание?! — Любое. — Шоб я сдох!.. — Исполнено, — пискнул чертенок, щелкая хвостом. — Спасибо за покупку. ----------------------------- (с) А. Рудазов
Nick: Корабельная Крыса Про этих «серых кардиналов» наверняка любой моряк сможет поведать кучу историй, ведь эти твари - неотъемлемая часть любого корабля. Крысы - существа очень сообразительные, тонко чувствуют, если среда их обитания изменяется. Нашу подводную лодку поставили в сухой док на ремонт и после осушения дока весь день выгружали боезапас и провизию. На любой ПЛ всегда имеется запас провизии на весь срок автономности (консервированные продукты, хлеб и т.д.). Ночью, находясь на вахте в центральном отсеке, сквозь шум вентиляции вдруг услышал какое-то цоканье. Пойдя на шум и выглянув в вертикальную шахту рубочного люка, вижу следующую картину: по скобам трапа из ПЛ гуськом выбираются крысы, одна за другой. Ну как они разобрались, что на этом корабле им без продуктов уже нечего делать и нужно искать другое пристанище? Верхний вахтенный не меньше был поражён этой процессией. Как он рассказывал: в свете прожекторов во главе колонны звёрьков шествовал совсем «заматеревший» крыс. Вахтенный даже уточнил, что звание у него было не ниже «кап-два». Следом шли «боевики», зорко оглядывая периметр вокруг колонны. Следом шли кормящие «мамы» и весёлая ватага молодняка, которую, призывали к порядку «мамки», покусывая и подгоняя тычками. Интересно, что эта «эвакуация» имела и продолжение. Через несколько дней услышали историю о мичмане, который заведовал «перекладным складом», на который поступало всё, что выгружалось с ремонтируемых подлодок. Так вот: мичман, придя утром на свой объект, обнаружил кучу тушек мёртвых крыс. Обрадовавшись, что на этих вредителей напал какой-то мор, мичман вознадеялся, что порче вверенного имущества пришёл конец. И тот процент, который сваливал на серую нечисть, можно будет «отписать» на свой желудок и карман. Но напрасно радовался: думаю, что вы догадались, что просто место местных, зажравшихся и обленившихся крыс, заняли настоящие «морские волки» с подлодки. Для мичмана настали тяжёлые будни - «новички» не только усилили порчу обычных продуктов, но начали покушаться даже на «святое» - флаги, портреты и замполитовские «первоисточники». Хитрый-скрытный Эту черту крыс мы часто использовали в своих шутках. Например, самым распространённым приколом на нашей подлодке было: спящему матросу смазать «лычки» на погонах салом или сыром... Утром он просыпается уже «разжалованным» в рядовые. Повстречаться воочию с крысой на подлодке было трудно, они обычно существовали в своём «параллельном» мире. Но встречи бывали... Вспоминаю, как отдыхая в своём шестом отсеке после вахты, проснулся от того, что кто-то копошится у меня на груди... Было зимнее время, стояли мы на отдельном пирсе, где пар для обогрева был не подключен (нет, не так, пара вовсе не было!). Поэтому отдыхали полностью одетыми, под двумя-тремя одеялами, и ещё положив с обоих боков по включенной «переноске». Не поняв спросонья, что происходит, вытаскиваю переноску и встречаюсь глазами с крысой, которая доедает мой «боевой номер», пришитый на рабочем бушлате, сквозь аккуратно проделанное отверстие в двух одеялах. В этот раз боевой номер был кем-то пропитан действительно «вкуснотищей»: смотря мне в глаза, крыса не спешила убегать. Лишь только ускорила движения челюстями. Так некоторое время мы и следили друг за другом: крыса жуёт, а я соображаю, не решит ли она и меня на вкус попробовать. Но обошлось - дожевав, крыса с достоинством постоянного посетителя Vip-зала удалилась... «Крысолов» С корабля на корабль издревле ходит байка, что для охоты на крыс лучше выращенного по специальной методе «крысолова» не отыскать. Наш трюмный Бонифаций решил попробовать. Насадил в 50 литровую бочку несколько крыс и стал ждать, пока из-за голода они не пережрут друг-друга. Оставшаяся самая крупная крыса и будет «крысоловом». Останется только закрепить у неё любовь к мясу своих сородичей, подкармливая её ещё некоторое время крысами, а затем следует выпустить «крысолова» на свободу и ждать, пока он всех не сожрёт. Когда, по мнению Бонифация, процесс уже был завершён, пришло время выпускать «крысолова» на свободу, случился конфуз: «крысолов» вместо того, чтобы оправиться на охоту, сразу же набросился на Бонифация и сильно его покусал (наверное, вынашивал план отмщения всё время, пока сидел в бочке). По возвращению из госпиталя (курс очень болючих уколов в живот от бешенства в количестве 40 штук) Бонифаций дополнительно заработал смену прозвища на «Крысолов». Засада Сами мы крыс просто уничтожали. Но, находясь в военной базе в Лиепае, услышали, что на надводных кораблях за определённое количество отловленных крыс можно получить даже отпуск домой. Был выходной день, и за неимением на вахте другого развлечения, мы изловили пару крыс. Но чтобы «добро» не пропадало, решили отнести кому-нибудь из команды СКР, пришвартованного к соседнему пирсу. Подходим к трапу, с трапа сбегает толпа матросов в спортивных костюмах (видимо, решили в воскресенье мяч погонять, пока у берега находятся). Подхожу к тому, кто с мячом, и начинаю презентовать «подарок». Он вдруг стал распрашивать, кто ещё таскает крыс на СКР. Ну, думаю, достал! Отвечаю: раз тебе не нужно, ну и свободен - может, другому понадобится! Но к удивлению, от «подарка» все отказались очень дружно и убежали гонять футбол. Вечером к нам на ПЛ пришёл матрос с СКР и поведал, что тот, кому мы предлагали крыс, был их старпом, просто он ещё молодой, и от матросов его в спортивной форме не отличить. «Подарок» забрал, сказал - пригодится... ------------------------ Dis
Nick: Одни сутки из жизни пожарного 7-30 Насточивый перезвон выдергивает из сладостного забытья. Кэп сквозь сон подсказывает что это будильник… мммм…. Как же я его ненавижу! Пора вставать собираться на сутки. Встаю, спотыкаясь бреду в ванную, плескаю в лицо холодной воды и вроде начинаю просыпаться. Дальше все как обычно: щетка-бритва-форма-кружка кофе с сигаретой, с вечера приготовленный заботливой женой пакет с провиантом на сутки и вот я уже в ласточке. 8-10 Выезжаю на МКАД с вопросом что он мне сегодня приготовил – то ли пронесусь по нему как вонючий ветер, то ли втухну на час а то и больше. Главное успеть на развод. Ну вроде едет, вот и славненько. 8-40 У входа в гараж как всегда куча народу-дежурящая и заступающая смена. Стоят хохмят-значит сутки были не сильно тяжелые. Подхожу здороваюсь со всеми, узнаю как сутки прошли, ну вот как и подозревал, ни чего серьезного: ночью машину потушили, одно ДТП без пострадавших и пара ложняков. Иду в раздевалку забрать свое барахло и нужно еще дыхательный аппарат подготовить. 9-00 Развод. Начальник в 100500 раз напоминает о соблюдении правил охраны труда. Вставляет пистон сменяющимся за до сих пор незаполненную документацию. Публичная «Боевая проверка» аппаратов и мы заступили можно сказать. Приняли технику и помещения и отпустили сменяющихся. 10-00 Завтракаем, делимся новостями, с танкистами болтаю о танчиках)) 10-30 Сидим в уч. классе пишем конспекты, повышаем так сказать свой профессиональный уровень, залатываем теоритические бреши. Ахах. 10-51 Тревога! Первый ход на выезд. Напрягся(я на нем как раз, всего их 3, т.е. 3 машины, 2 автоцистерны и один коленчатый подъемник). Мусоропровод, по заявке. Муйня. Приезжаем. Две бабки остервенело пытаются каким то прутом(!) сорвать замок замок мусоросборника, жестко матерясь при этом. Мы же вскрывать не торопимся и заходим в подъезд, поднимаюсь на второй этаж, на окошке мирно тлеет пепельница. Фейспалм. Выношу ее и показываю им, стоят хлопают глазами и не верят. Ну да ладно, поехали в часть. 11-30 Пока мы споприли с бабаками, 2ой ход укатил в соседний район доп.силой. Иду к диспетчеру пробить чо там. Ыыы)) По заявке там гаражи, сил нагнали, а горит мусорка в канаве, уже обратно едут. Приехали, опять идем облизывать гранит науки) 13-00 Садимся обедать, только все погрели, опускаю ложку в тарелку, тревога, 3 хода, квартира по заявке. Вот сука! Летим в гараж, одеваемся, рассаживаемся по матрешкам, поехали. 13-07 Подъезжаем к дому, у нужного подъезда народ бегает. Вот сука, второй раз! По ходу горит… Поднимаю голову-из окон 4го этажа черняга прет, бляха, надо торопится! Хватаем барахло и кабанчиками на 3 этаж, включаемся в аппараты, погнали дальше. На 4 плотняк стоит жесткий, замедляемся потому как ну ваще ни хера не видно. Кто сталкивался тот знает как это. Падаю на 4 масла, фонарем по полу-выбираю направление. У меня ствол с рукавом, пацаны уже второй конец рукава в окно скинули, и по нему же(по рукаву) идут за мной. Благо дверь в квартиру открыта, проникаем, ипать баня! Не спеша, чтоб не пропустить очаг, пробираюсь вперед, заодно осматриваю помещения на наличие пострадавших. Слышу хрипит в последней комнате, блин и горит тоже там. Плохо. Открываю дверь, наблюдаю горящую комнату и хрипящее тело на полу. Одному сослуживцу отдаю ствол, рычу в рацию чтоб воду давали, со вторым пытаемся вытащить бедолгу. Вот блеать, как же тут горячо, еще и этот ногой за что то зацепился. Перебегаю, отцепляю ногу от дивана, какая то хуйня из него вылезла, за нее и зацепился погорелец, и на полном ходу схватив его за измученные ноги ломлюсь из фелиала ада. В коридоре уже дыма не так много, по ходу стекла осыпались и сквозняк пошел. Торможу, отпускаю ноги и… мать его так! На крагах лопухи шкуры остались, смотрю на него, а у него уже губы синие и не дышит. Мед брат подскочил, начал суетится. Одергиваю себя, не время стоять глазами хлопать, еще работы много. Захожу обратно, обшариваю досконально всю хату пока пацаны тушат, может еще где очаги и пострадавшие есть. Чисто. Дотушиваем, проветриваем и… начинаем черпать воду которой тушили. Бред! Но так уже 4 года, после какого-то суда, по поводу того, что пожарные затопили 4 этажа вниз. Блядь, ну как по другому-то! Погорелец наш таки звернулся. Жалко молодой еще вроде, но соседи говорят бухал. Собираем барахло, в часть. 15-20 где то. Все таки обедаем. Тишина, все устали. 16-00 Собираемся у гаража, начинаем обсуждать пожар. Тема плавно перетекает то на баб, то на сиськи, то на машины. Ну в общем начинаем опять хохмить. 18-00 Идем смотреть телик. 20-30 Тревога, ДТП с пострадавшими. Приезжаем, наблюдаем картину: Питерские пацанчики хотели проскочить на красный, а тут им троллейбус встретился. ЭЭЭЭХ… Господа, ну берегите же себя! 5 человек в машине: у водителя перелом чего-то там в колене(фельдшер сказал весьма неприятная травма), пассажир справа- открытая ЧМТ, головой об стойку приложился, на башке вмятина в области виска, и какая-то херня оттуда вылезла. Пассажир сзади справа- перелом ключицы и таза, открытая ЧМТ, но не такая жесткая как у того. Пассажир посередине- перелом ребер и ноги. Пассажир сзади слева- закрытая ЧМТ, множественные ушибы рук и ног, ушиб брюшной полости. Деблокируем, извлекаем, передаем. Смываем стекло и горюче-смазочные. В часть. 21-25 Приехал, привел себя в порядок, встал дневалить. 00-00 Иду спать 02-25 Тревога, 2 хода, что горит не выяснено. Приезжаем, в канаве горит во всю вагончик а-ля «лунапарк». При чем стоит так по гадски- левой стороной к дну оврага, т.е. под наклоном, еще и сам корпус вагончика наклонен по отношению к раме в сторону дна оврга. С левой стороны 2 окна и дверь посередине, а справа глухо. Вот и думай как к нему подобраться. Щас станешь слева, колеса стрельнут и он сто пудов кувырнется на тебя. Думали дырку справа сделать, да он таким железом обшит! Круг на бензорезе жалко об него портить, угрозы жизни и угрозы перехода нет. Ну и хуй с ним, льем себе потихоньку издалека. 03-45 По рации запрашивают можем ли переехать, в нашем районе еще один выезд. Ну отчего ж не можем? Первым ходом можем. Переезжаем. Прибываем, уже знаем что по заявке трансформаторная будка. Будку видим, вокруг нее ходим, но даже намека на возгорание не находим. Диспетчер связывается с заявителем, просит его что б спустился к нам показал. Выходит мужичонка лет эдак 45 и начинает тыкать в решётку вентиляции этой будки. –Ну вы что не видите??? А мы ну ни чего не видим! Фейспалм… Кэп говорит что у него гуси улетели. Узежаем в часть 04-15 Топаю опять спать. 05-30 Пацаны приехали, «лунапарк» догорел)) 07-00 Диспетчер вещает подъем. Да ну его! 08-00 Сослуживец будит чай пить. Ну пойдем… 08-30 Подготавливаем смену к сдаче. 09-00 Развод. 09-30 Домой. Вот примерно так все и проходит. Бывает конечно все сутки ни куда не выезжаем, а бывает что и машину не успеваем в гараж загонять. Я думаю развеял миф что пожарные спят сутками)) --------------------------------- © ceть
Nick: Как я Жигули продавал... Вспомнилось тут. Во второй половине 90-х дело было, ближе к дефолту. У меня "Жигули" "семёрка" были, мечта хача. В голодный год взял уже подержанными, и ушатал этот примус окончательно активнейшей эксплуатацией. А много ему и не надо было. Пока совсем не развалилась - решил продать. Сказано - сделано: субботним весенним днём поехал на Мытищинскую ярмарку, что уже располагалась у МКАДА, и - встал там, на пятаке. По тем временам это был самый бесплатный способ продать авто: никаких объявлений, никакой платы за место: рядом был "цивилизованный" (в понятиях того времени - просто, платный) рынок, а на всех доступных пятаках вокруг него - возникал стихийный. Владельцы продаваемых машин просто стояли и делали вид, что никуда не торопятся. Внешне это вообще ничем не отличалось от обычной парковки. Только разные люди подозрительно внимательно рассматривают стоящие на парковке тачки. Взамен, понятно, все риски, полный букет: и кидалово разное там, и чего только не было. Ну, мне пофиг было: я на той ярмарке много крутился, всяким занимался, был своим, прожжёным. Да и кто на такой примус позарится-то? Продаёт бедный для бедных... Встал. Через час подходит хач. Колоритный такой, всё как положено: аэродром на башке, нос с жигулёвский кардан размером - всё чин-чинарём. ...Два часа, сцуко, с ним торговались. Я довольно быстро опустился до того минимума, который себе наметил, как максимум, чего я хочу за автомобиль. И замер на этом рубеже, как 28 героев-панфиловцев у границ Москвы: насмерть. Хач же решил дальше прогибать меня измором, окопался в округе и приготовился к длительной осаде с провокационными вылазками и масштабными диверсиями. Так, он вернулся с группой друзей (таких же, как он), призванных подтвердить мне, что "хорошая цена, слюшай, продавай! Никто больше не даст за такой машын!". Потом других друзей. Я не уступал ни рубля. ...Как раз на третьем комплекте его друзей мне пришло в голову, как его сломать: я позвал своего друга, бывшего неподалёку: - Лёх, а подойди ко мне, будто покупатель, а? Ну, дальше мы быстро разыграли мизансцену, будто бы мы с Лёхой, недолго потолковав, бьём по рукам. Я решил идти до конца: если на эту мою банальную уловку хач не ведётся - просто уезжаю. Бо заипался стоять. В другой раз. В следующую субботу. Хач с товарищами стоял неподалёку и волнуясь шевелил шнобелем в нашу сторону. Я крикнул: - Ну что, геноцвале, родил? Берёшь? А то продам сейчас?! - Э-э, продавай, если купят! - оскалился он презрительно. - Добро! Лёха с видом человека, который пошёл куда-то о чём-то договариваться в рамках сделки - отчалил. Я тоже неспеша начал собирать манатки: ковыряться, собираясь уехать. - Э-э, слюшай, почём он у тэбе покупает? - с насмешкой. Я назвал цену, чуть выше последней своей цены для хача. - А-а! Ладно, бэру! За ту цэну, что ти послэдный раз сказал! - Не, не могу. Я человеку пообещал уже, он доллары менять пошёл. - невозмутимо и чуть грустно говорю я. - К тому ж он больше даёт - какой мне смысл? - Э-э, ти что, действитэлно ему продал, смэёшься?! - Конечно продал. Чего мне врать-то? - Ладна! Слюшай! Даю столька, сколька он - и оформляэм прямо сейчас! - Не могу. Я ж обещал, понимаешь? - смотрю я на него самым что ни на есть прозрачным славянским взглядом простака. Кацо заводится без рукоятки: - Вай! Зачэм глупости говориш? Сколка?! - Не, ну так нельзя. Человек деньги пошёл менять... - продолжаю мямлить я. - СКОЛКА, А?! Добавляю сто!!! Поехали оформлять! Не, ну а чо? Рынок есть рынок. ...А я перед самой продажей потерял панельку от магнитолы. Знаете ведь, что это такое, да? Не знаю, выпускают щас магнитолы со съёмной панелькой, но в магазине, вроде, что-то похожее видал. Ну а тогда это было ещё даже круто. Без музыки не козырно как-то было кататься, и я одолжился у того самого друга, что изображал продавца, благо магнитола у него была точь-в-точь как и у меня (вместе брали), а тачила - в ремонте. Потом, перед самой поездкой на ярмарку, я неожиданно нашёл потерянную по пьяни панель - она оказалась в квартире. Ну и ладушки. Наконец, кульминация: оформлена доверенность (тогда только так и продавали машины), пересчитаны и получены деньги, машина уже фактически не моя, я вытаскиваю какие-то свои бебехи мелкие, кацо прилаживается за рулём. По привычке сдёргиваю панель. - Э, слюшай, зачэм панэл снял? - Не моя! - Э-э, как нэ твоя?! - Слушай, мы за музыку не договаривались. Я тебе сразу сказал, что с ней проблемы (я и в самом деле сказал в самом начале, позабыв, что панель нашлась. Хач это вообще мимо ушей пропустил, как спам). - и с деловым видом прячу панель. - Э-э! Чья панэл?! Мне в Иваново ехать! Как мнэ без музыки?! Скажы, кто хозяин панэл?! Я куплю! - эка, думаю, мне фишка-то сегодня прёт... Сторговались, в общем. Кстати, интересно, но мне вообще при продажах авто обычно... не, не буду писать-рассказывать. А то сглажу. Пусть история остаётся неоконченной. Счастья вам! А я поеду, очередного друга попытаюсь продать. Увы - время, время... -------------------------------- (С) сеть
Nick: "Хальт!" Я не очень люблю ездить в Германию. Во-первых это сильно некурящее место. Нет, проблема не в нехватке никотина – в этих случаях возвращаются все навыки начинающего курильщика, перечисленные в разделе «только б не спалили». Благодаря им, любой начинающий курильщик может незаметно скурить полпачки сигарет в метре от декана института, попутно убедив декана, что вонь эта с улицы. Даже наоборот, в местах где курение разрешено я ощущаю подлинное единение всех народов и представителей религиозных конфессий. Неважно на каком языке говорит человек и кому он поклоняется в повседневной жизни, в стеклянной будке для курения все друг другу сочувствуют и у всех в глазах светится «Дожили, балинн». Дадут прикурить, стрельнут сигарету и даже, наверное, денег на кофе могут дать. В последнем, впрочем, не уверен. Может я единственный такой лох, но дважды проникался слезной просьбой «Братишка, мы тут с отдыха... В общем, не мог бы ты…» Я курил даже во время трансатлантического перелета Будапешт-Нью-Йорк. 9 часов без сигарет – это еще тот фашизм. Меня научили более опытные путешественники. Для этого требуется пищевая пленка (ну всякие недоеденные колбасы заворачивают в них вместе с тарелкой перед тем как в отправить догнивать в холодильник) и трубочка для коктейля. В уборной стульчак обертывается пленкой так чтоб не было зазоров. Трубкой протыкается пленка. Прикуривается сигарета и уже прикуренной сигаретой протыкается пленка. Сигарета дымит себе под пленкой. Путешественник принимает позу «О толчок – тебе поклоняюсь я!» и курит по следующей методике: - затянулся, большим пальцем прикрыл фильтр чтоб не дымило, вдохнул в трубочку, трубочку тоже заткнул пальцем. Когда докурил, смываешь один раз, затем выбрасываешь бычок и смываешь еще раз для гарантии. Снимаешь пленку и выбрасываешь ее в мусор. Запах, конечно, остается, но датчик не срабатывает и претензий к тебе нет. Но, я напомню – это 9 часов лету, а не какие-нибудь там 4. Поскольку в Соединенные Штаты я не летаю с марта 99-го (Золотое время –еще ни Югославии, ни борьбы с Мировым Терроризмом. Из волнительных событий только то, как Моника надула рога Хилари Клинтон) способ этот мне больше ни разу не пригодился. А еще мне не очень нравится в Германии, потому как я немецким владею только на уровне советских фильмов про войну(хальт, аусвайс битте, нихт шиссен и всякий прочий доннерветтер) и более современных немецких фильмов, фразы откуда тоже малоупотребимы при общении с официантом, например. Нет, я гипотетически понимаю, что в качестве благодарности за блюдо «Даистфантастиш!» вполне подойдет. Но в процессе заказа это не помогает совсем и даже вызывает ненужный ажиотаж на кухне. А самостоятельно разобраться во всех этих хоффгроссенкиевкатлеттен я не могу, если в меню нет картинок. А их там, как правило, нет. Помнится мне, в один из моих прилетов в Германию или в Австрию, я забросил вещи в гостиницу и ринулся на улицу искать какой-нибудь вкусный ресторан. Не спрашивайте меня, почему я не поел в отеле. Я не помню – то ли денег было жалко, то ли у девочки-официантки было на бейдже написано «Екатерина Медичи», то ли тупо хотелось в город прогуляться. В общем, нашел я какое-то, весьма милое с виду, заведение, где никто не знал английского. Ну мне-то чего? Я ж не поговорить пришел. Пробормотал мантру «Месье, же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод», чем заработал неслыханное уважение, как полиглот и высококультурный человек и сел за стол. Прибежал белобрысый официант и с радостным воплем «Меню битте!» швырнул мне на стол какой-то фолиант и ускакал. Я открываю меню и понимаю, что вот она – алярма и ахтунг-ахтунг, Покрышкин в вохдухе. Меню мало что на немецком строго безо всяких переводов, так оно еще готическим шрифтом написано. Чисто не меню, а Библия Гуттенберга. Я его полистал малость, закрыл и у официанта спросил «Дуюспикинглишь?». Убедился, что он не дует и никто в его роду никогда в словарь не дул, вздохнул и сказал «Кофе», затем подумал и добавил «Цвай!». Что в переводе с немецкого означает «А вы мне еще кофейку налейте. Я у вас долго буду сидеть. Пока Фокс не придет официанток в витрину швырять». Получил не двойной, а два кофе, но это уже пустяки. Зато потом я нашел заведение под названием «Анталия» и там оторвался уже на полную, благодаря знанию турецкого. Там же кстати и сообщили, что напрасно я сам себя валял с этим английским. Надо было на турецком – точно б кто-то нашелся. Кстате, не всегда находится. Это я потом проверил. Зато в такси у меня скидки, как правило. Кстати, когда шел в ресторан, думаю себе: ишьты – двухцветные тротуары! Думаю – наверное, чтоб пешеходы друг к другу на встречку не выскакивали и столкновений не было. И не задумываюсь даже – чего это со мной все велосипедисты здороваются? Неласково так здороваются, ну, думаю, чего сделаешь – язык-то грубоват. Я им ручками машу, улыбаюсь и кричу «Их груди ойх!» . Ну в смысле, приветствую тебя, а не про то, что у велосипедистов с грудью ойх. Только когда проезжал какой-то пожилой немец, который никуда не торопился, я буквально с двух шайзе и пары жестов понял, что я иду по велосипедной дорожке, а ходить по ней запрещено под страхом шайзе, доннерветтер, партизанишешвайн. В общем, к чему я все это веду-то? Я тут, в понедельник в Мюнхене буду полдня свободен. Если кто был, может расскажет где погулять, чтоб без криков «Хальт!Хальт!», а в удовольствие? Ну и чтоб напитков, конечно, попробовать. У меня туризм такой в основном. Неторопливый. -------------------------------- © frumich
Nick: Кофе, мужчины и море Лаптевых Есть девушка Юля, у нее сломался ноутбук. Вообще, у нее есть много и других замечательных качеств, например, она левша и вообще симпатяга, но тем фактом, что она зашла ко мне в гости, я обязан именно Юлиному ноутбуку. Юля написала мне, просила разобраться, ноутбук отказывал ей в простых человеческих радостях, таких, как интернет и кино. Он хотел жить для себя, в свое собственное удовольствие, и оставался глух к Юлиным потребностям, Юля хотела знать, почему. Например, она пытается попасть в интернет, а ноутбук говорит: — У вас недостаточно прав, девушка! А Юля отлично знает свои права, у нее неоконченное высшее, да и вообще — у нас в стране давным-давно гендерное равноправие. За что, спрашивается, боролись суфражистки и лично Клара Цеткин, если теперь каждый кусок пластмассы с кнопками будет попрекать Юлю ее правами? — Какие еще права мне нужны, — возмущается Юля, — водительские, что ли? В общем, я сказал Юле — это вывих процессора, приноси, вправим. В воскресенье она написала мне СМС: «Приду в полдень», опоздала ровно на час. Оказалось, телефон тоже обманщик, ночью украдкой перевел часы на зимнее время, а вся Россия осталась на летнем. Электроника объединилась против Юли в стремлении обмануть бедную доверчивую девушку. Это уже не первый раз, когда Юлин ноутбук причиняет ей неудобства. В прошлый раз он подцепил вирус, вирус показывал Юле с экрана голую попу и вообще вел себя бестактно. Юля понесла компьютер к юношам-программистам, ей сказали, что нужно купить программного обеспечения на несколько тысяч. Тогда Юля начала плакать, ее искреннее горе тронуло черствые сердца программистов и Юле все сделали задаром, даже подарили бесплатно установочный диск. Так Юля узнала силу женских слез, оказалось, именно этот навык — самый полезный в жизни, а вовсе не умение варить борщ, как утверждали на уроках труда. Ноутбук оказался девочкой, я посмотрел — память у него совсем маленькая, девичья, и к тому же забита какой-то чепухой. Я подозреваю, что ноутбук скачал с интернета все номера «Космо» и не желал расставаться с ними ни под каким предлогом. Я прописал лечебную дискету, пока больная машинка избавлялась от навязчивых фантазий, мы с Юлей пили кофе. У меня на кухне Юля нашла мешок с кедровыми орешками, спросила, можно ли их немножко пощелкать. Врач запрещает ей питаться кедровыми орешками, видимо, ему тоже нравится ущемлять Юлю в правах. Я не умею отказывать девушкам, я сказал — можно, щелкай, пока врач не видит. Юля мечтает поехать на море Лаптевых. Я спросил, почему, оказалось, она там еще не была. Нужно только встретить мужчину, согласного поехать с Юлей на море Лаптевых, и дело в шляпе, она сразу выйдет за него замуж, возможно, даже авансом. Я встречал немало девушек в своей жизни, за любимым человеком девушки готовы поехать хоть куда — хоть на Мальдивы, хоть на Бали. Юля — первая на моей памяти, кого интересует архитектура эскимосских ледяных хижин и сезонная миграция моржа. Теперь, когда Юля знакомится с мужчинами, она в первую очередь спрашивает: — Поедешь со мной на море Лаптевых? Если мужчина глубоко задумывается и по лицу видно, что он такого моря не знает, то этот мужчина Юле не подходит, ей нужен настоящий мачо, а не какой-нибудь хлюпик с тройкой по географии. Если мужчина ничего не смыслит в северных морях, на него нельзя положиться, это жалкий тип. А настоящий мужчина должен быть такой, чтобы его было не жалко. Одна Юлина подруга считает, у мужчин есть ген измены. Она попробовала выборочно штук тридцать, все оказались изменщиками. Подруга очень расстраивается, мужское непостоянство огорчает ее. Она жаловалась Юле, Юля предложила ей тоже поехать на море Лаптевых. Не с ней, конечно, а с каким-нибудь мужчиной. Там, на море Лаптевых, изменять будет просто не с кем, кроме тюленей там на много километров вокруг нет ни одной живой души, которая могла бы позариться на чужого мужика. На море Лаптевых Юля заведет ручного белого медведя и ездовых собак, найдет работу на какой-нибудь метеостанции, это несложно. Симпатичной девушке везде легко устроиться, она придет на метеостанцию, скажет: — Можно, я у вас тут поработаю? — и ее сразу возьмут. В крайнем случае, если даже откажут, всегда можно уронить слезинку-другую, сказать, что мечтала об этом с самого детства, приехала издалека, даже замуж вышла — и что, теперь все напрасно? Никакой метеоролог не сумеет устоять перед силой женских слез, ее возьмут, лишь бы не плакала. Вообще, в идеале, мужчина должен сам предложить девушке поехать на море. Но пока что ни один не догадался позвать Юлю на море Лаптевых, джентльмен нынче мелковат. Приходится все делать самостоятельно — самой подбирать кандидатов, самой приглашать на море, потом еще и замуж выходить — и всё самой, всё самой! Юля пришла к неутешительному выводу, мужики нынче ленивые и безынициативные. — Придется поехать на море Лаптевых в одиночку, — сказала она. Потом у нас кончился кофе, она забрала ноутбук и поехала домой, смотреть кино и читать интернет. А я вот что хочу сказать. Мужики, не дайте хорошей девушке уехать в край вечных снегов в полном одиночестве. В ней столько любви и ласки, будет обидно, если все это достанется только белому медведю и ездовым собакам — я уверен, там и на мужчину хватит. Фамилия предпочтительна Лаптев, Юля выйдет замуж, возьмет фамилию мужа, будет показывать приезжим море и говорить: — Это море Лаптевых, мое и мужа. Честное слово, я бы и сам с ней поехал, но мне в понедельник на работу. ---------------------------------- © alex-aka-jj
Nick: Великая американская мечта Жил-был обычный американский юноша лет тридцати пяти. С утра до вечера работал программистом. не курил, не пил, спортом не занимался. Ходил, тряс небольшим брюшком, любопытствовал: "How are you?" при встрече и долго-вяло ухаживал за одной и той же пипеткой из соседнего отдела. Вероятно, время пришло, или что-то в темя стукнуло - решили они пожениться. Женились. Все их какое-то время дружно поздравляли. Его хлопали по спине, спрашивали: "Ну, как оно? теперь тебе ничего?" "Ничего", - отвечал юноша и не ехал в свадебное путешествие: начали копить на покупку дома. Год на обед ел рыбу из консервных банок. Один обед - одна банка. Два обеда - две банки. В месяц 21 обед, соответственно банок, плюс минус одна две. Экономия. Жена ему всячески помогала, делала суп раз в неделю, выключала лампочки, следила чтоб вода не текла без повода. Наконец, скопили взнос на маленький такой домик с красной крышей. Долго искали. Все очень дорого. Мучались, таки очень далеко от работы, но купили. Надо с чего-то начинать. Переехали. Дом старый, внутри все сикось-накось. Начали ремонт уже живя внутри. Сложно, но таки приятно. Все их какое-то время дружно поздравляли, хлопали его по спине, спрашивали: "Ну, как оно теперь тебе ничего?" Дом маленький, но без мебели: пустой. Начали копить на мебель и стали ездить по свалкам искать стол. Нашли. Хороший стол, поцарапанный, но с крепкими ножками. Потом стул, потом другого цвета стул, повыше чем первый, потом купили еще что-то за двести долларов. Красота. Начали обживаться. Зановески повесили. Жена увлеклась приготовлением домашних блюд. На его день рождения гостей в гости позвали. Всем понравилось, но было немного тесно и местами неприлично получилось: гости за столом, кто-то же в сортире, и что там в этом сортире происходит -как на ладони. Ничего не поделаешь, жизнь только начинается. Тем временем у жены, однако, родители. Мама 70 лет и папа 82. Жене самой 35. Тут так модно детей поздно заводить. Сразу есть о чем поговорить, о чем вспомнить. Способствует пониманию между родственниками: один уже в маразме, другой еще не оформился. Сближает. Родители живут в однокомнатной квартирке за тридевять земель. С собачкой и на пенсии. Пенсия маленькая, такая маленькая что не хватает на сарайчик даже во Флориде. Живут на рубеже штата Вирджиния и Тридевятой Земли, в горах. Зимой мерзнут, летом потеют. Дочка к ним ездит. Еду возит, деньгами помогает. Скучает. Как известно, старость - не радость. Вынося какашки за старенькой собачкой, папуля упал и сломал шейку бедра. Распостраненное заболевание, удивляться нечему. Папа слег. В 82 кости заживают не торопясь, без огонька и задора. Иногда вообще не заживают, а так остаются: каждая сама по себе. Папа в этой ситуации и оказался. Ходить закончилось. Никто не знает как они там жили до момента слома этой самой шейки. Вроде, папа пил немного, мама ругалась, остальное время смотрели телевизор. После перелома, воспользовавшись случаем, папа начал пить больше (лежа больше помещается), а мама больше ругаться. Через месяц пилки папа посылает маму на хер, перестает с ней вообще разговаривать и начинает конкретно употреблять. При этом мама отказывается покупать ему алкоголь. Происходит разделение пенсии на двух персон, с привлечением юриста. В итоге папа тратит свою долю на доставку алкоголя на дом, мама - на свои девичьи забавы. Развод без оформления. Дочке ничего об этом не говорят. Старость, моль, задрипанный ковер, толстая, вонючая, но местами симпатичная собачка гадит, гавкает и хвостом махает. Мама какашки за собачкой подбирает, папа жрет белую. В самом начале лета мама падает и ломает руку левую и шейку бедра. Лежит на полу и горько плачет. Папа пьяный: спит и ничего не слышит. Просыпается, когда мама наплакалась и заснула. Папа пьет опять, засыпает. Мама просыпается, зовет на помощь. Так проходят два дня. Потом мама с папой совпадают и приезжает скорая помощь. Домик с красной крышей состоит из небольшой гостиной, туалета, кладовочки и кухоньки на первом этаже. Второй этаж занимают две небольшие спальни и ванна с туалетом. Родителей бросать нельзя. Юноша относиться с пониманием, тем более, что это как бы временно. Папа занимает левую комнатку, мама правую. Оба лежачие. Друг с другом не разговаривают без привлечения юриста. Юноша с женой переезжает в гостиную, что рядом с туалетом. Приходится оставить планы по зачатию первенства, куда его селить? Жена начинает нервничать. Ей уже 36 лет. Она по этому поводу замуж вышла, а тут какой-то здравый смысл и планирование. Наступает переломный момент жизни. На следующий после переезда родителей день становится ясно, что кому-то надо уходить с работы для ухода за гостями и одновременно нужно больше денег. Тысячу чистыми больше надо, чтоб концы с концами свести и в дураках не оказаться. При этом одновременно выполнить эти два условия нет никакой логической возможности, а если по отдельности - только хуже будет. Продать квартирку родителей не преставляется возможным - никто не покупает и, похоже, бесплатно не возьмет. Сбережений у родителей больше нет, потому как и не было. Последние двадцать лет родители существовали под лозунгом "Вся надежда на детей" не поставив тех в известность. При этом мама жены мужа жены не любит. Не разговаривает с ним и все. С мужем своим не разговаривает и с мужем жены тоже. Все мужики бляди. Нас, женщин, не понимают. Где моя собачка. Собачка плохо переносит переезд, начинает болеть и линять со страшной силой. Дом - маленький, вентиляции никакой, пахнет. Плюс с ней гулять по утрам надо, так как двора нету. Гулять просто на улице нельзя. За это - штраф. Надо ездить на машине на площадку. Площадка в паре километров. Обычно юноша с женой на работу выезжали в шесть утра, чтоб к восьми успеть на первый митинг. Чтобы гулять с собакой, надо вставать на час раньше и, как известно, на час раньше всегда идет дождь и холодно. Собака же отказывается срать вне и всегда делает это внутри – мол, недогуляли, я старалась, че ж поделать. При этом животное безусловно страдает и желает помочь хозяевам, чем может: двадцать три часа в сутки скребется с одинаковой силой в две закрытые двери на втором этаже и гавкает. Когда же ее впускают в одну из комнат, она вспоминает о делах в другой и начинает проситься обратно. Круговорот собак в природе. Скопленные на мебель деньги уходят на покупку одной специальной кровати для престарелых. С подогревом и маленьким телевизором. Кровать забирает себе мама. Папа, прошедший страшнейшую детоксикацию, потому что зять водки не приносит, впадает в минусовый маразм и начинает под себя ходить. Надо нанимать сиделку. Сиделка стоит денег. Юноша, обеспокоенный истериками жены по поводу отстутствия в нем желания завести ребенка, от тоски начинает брать кредиты: сначала кредит на кровать папе, потом на телевизор маме, чтоб слышно было, далее уже свободнее кредит на инвалидное кресло, потом пошло поехало: на минивен жене, себе на огромный внедорожник, чтобы на природу ездить, на лечение собаке, новую стиральную машину, да и дом покрасить надо... Работает сверхурочно, ищет себе вторую работу. Каждый день трахает жену утром и вечером и иногда в перерыв на обед в кладовке на третьем этаже, все хорошо, но беременность не наступает. Жена плачет, папа какает, мама громко ночью смотрит телевизор. Кровать пахнет кухней, кухня собакой, собака всем одновременно. При этом надо вставать в пять утра и идти на улицу в дождь и холод, чтобы вернуться в десять вечера и пробовать зачать ребенка. На работе все относятся с понимаем, хлопают по спине, спрашивают: "Ну, как оно теперь тебе ничего?" Приходит зима, потом весна. Наступает лето. За год у мамаши вырастает новая шейка бедра, купленная в кредит на новую медицинскую страховку, но развивается осложение после воспаления легких. Мама начинает кашлять и проводить все свободное время в гостиной, сидя на диване перед телевизором. Папа, немного оклемавшись, находит смысл жизни в катании из комнаты в сортир на новом инвалидном кресле двадцать четыре часа в сутки. Три метра туда, три метра обратно. Сто тысяч раз трахнутая жена, наконец, беременеет, в результате чего начинает стремительно терять зубы и поправляется на сорок килограмм. Юноша начинает ненавидеть секс, и у него прорезается небольшая лысина. Каждый день приходят конверты с аппликациями на новые кредитные карты. Вставить один зуб жене стоит 5 тысяч, так, чтоб намертво и у хорошего врача. Зубов потеряно девять. Говорили ей: ешь больше кальция. Осенью у них рождается отпрыск. На работе хлопают по спине, спрашивают: "Ну, как оно теперь тебе ничего?" Через два дня после родов внука умирает дедушка по дороге из туалета в комнату. Упершееся в стену кресло громко жужжит, но телевизор в комнате мамы орет так, что никто ничего не слышит. Дедушку находит юноша, пришедший убирать какашки за бесполезно прогулянной собачкой. Освобождается комната. Берется кредит на похороны и кредит на покупку детского гарнитура. Жена улыбается первым вставленным зубом, а впереди - еще восемь. Сумма задолжности кредиторам становится равна двухгодичному доходу, если "чистыми", без налогов, с бонусом и ни копейки не тратить. В результате чего она перестает быть реальной и игнорируется. Отдать нет никакой возможности, остается брать, пока дают. В результате оплат лишь минимальных взносов всем банкам перестает хватать денег на еду. Отпрыск орет днем и ночью. Мама кашляет. Юноша начинает просить денег на работе, растягивая одну банку консервов на два дня. Не помогает. Перестает слать деньги в банк, потому что взять их совершенно неоткуда. Становится легче. Через месяц, два приходит письмо из банка о задолжности. Потом таких писем становится много. Они игнорируются: не до этого. Лишь бы хватило денег на еду. Ближе к зиме юноша начинает собирать документы на банкротство. Толстая жена с двумя новыми зубами теряет работу, но неделю или две не говорит ничего мужу - не хочет огорчать. Заботиться. В результате случайного полового сношения (секса в этом семействе нет и никогда более не будет) она внезапно беременеет. Доктор говорит, что на этот раз будут двойняшки. На работе юношу хлопают по спине, но ходят слухи что его скоро уволят. События продолжают развиваться... Вот так потихонечку потихонечку и живут. А вы говорите: совдепия, совок, коммунальные квартиры, толстые американцы. Все как надо... --------------------------------- ©ЖЖ
Nick: Илья Муромец Прошло уже двадцать пять лет, а я все вспоминаю и не перестаю удивляться одному странному человеку по фамилии Потоцкий. А дело было так… Псковская область, учебка ПВО. Поскольку СССР тогда еще не развалился, мы в казарме во всей красе поимели оголтелую дружбу братских народов, но главные проблемы возникали у нас из-за узбеков. Было их в нашей роте человек тридцать, отсюда и проблемы, ну как проблемы… они собирались оптом и регулярно нас били и от этого естественно у нас бывали проблемы… Грузины держались друг за друга, казахи тоже не давали себе в кашу плевать, а вот за нас русскоукробелорусов, некому было заступиться. Мы никому не были нужны, даже самим себе, вот и терпели регулярные набеги от тамерланова войска. Самое большее, что мы могли выставить – это человек десять (У остальных наших воинов возникали неотложные дела…) Вот и получались не эпические битвы, а доказательство преимущества среднеазиатского образа жизни. Но вот, месяца полтора спустя на пороге нашей казармы появился Он. Ростом не особо высок, но метра два в нем, конечно же, было, может чуть больше. Голова огромная как у коня, пузо выпирает и если отойти подальше и посмотреть издалека, то по пропорциям кажется, что он маленький и толстенький, но как только к нему приближался обычный человек, то от их сочетания становилось понятно, что в этой жизни, не все еще нам понятно… Родом он был из глухой белоруской деревни и носил гордую фамилию Потоцкий. По натуре был он человеком ласковым и стеснительным и это как раз не удивительно, ведь иначе какой-нибудь любвеобильный кроманьонец, так бы и не осмелился приблизиться к неандертальцу - далекому предку нашего Потоцкого по женской линии. Потоцкий почему-то панически боялся любого начальства, даже сержантов, он был медлительным и совсем неспортивным человеком, но при массе в двести килограммов и силой, как у оборотня – это были абсолютно не его проблемы. Командир части, называл нашу роту бандеровским отрядом. Представьте себе - рота солдат, позади которой марширует гигантский человек одетый в черный зэковский бушлат, серые брюки, на голове маленькая тюбетейка в виде солдатской шапки, а на ногах сапоги с разрезанными сзади голенищами. Из всего необходимого обмундирования, на складе только и оказалась шапка и кирзы сорок восьмого размера, а остальное – в чем забрали в армию, в том месяца три и служил, аж пока не пришла из округа сшитая на заказ гулливеровская форма. Не знаю почему, но мы с ним как-то сразу сдружились, хоть по началу я опасался приближаться к этому огромному человеку, мне очень стыдно, но я боялся, что он меня укусит, если вдруг сойдет с ума. Вам это, наверное, покажется смешным, просто вы Потоцкого не видели. А вот дрессировщики львов меня поймут… Первый раз он удивил меня, когда рота получала на складе толстые солдатские лыжи для кросса. Нескольким счастливчикам не хватило и они отправились в теплую казарму ждать возвращения уставших героев-лыжников. Время поджимало, скоро на старт, все подгоняют крепления и цепляют к ногам тяжеленные дрова, а Потоцкий зудит мне над ухом со смешным белорусским говорком: - Ой, мамочки, ой убъющь я на этих прыдуркаватых лыжах, я же сроду на них ня ездиу. Ой шо са мной будзе… Вдруг за спиной послышался громкий треск, от которого я подпрыгнул – это мой огромный друг незаметно сломал свою лыжу пополам, просто держа ее поставленными рядом ручками. Я пробовал потом переломить такую дровыняку об колено, неа, не смог. Время шло и рано или поздно, но Потоцкий должен был нарваться на тамерланово войско из тридцати сабель… И этот день настал. Обед. Наш богатырь возвышался с краю стола и привычно держал миску за дно, как блюдце (так ему было удобнее), напротив Потоцкого сидел свирепый узбек – главный батыр и предводитель их войска. Батыр решил - «пора», схватил черпак и начал трясти его перед огромным добродушным лицом белоруса, выкрикивая всякие тюркские ругательства… Гигант промолчал, опустил глаза и молча продолжил есть дальше. Тут и батыр довольный произведенным эффектом отложил черпак и тоже вернулся к трапезе. Внезапно (хотя слово «внезапно» придумано не для динозавров) Потоцкий улучил момент и дал узбеку отцовского леща. Батыр даже не ойкнув рухнул лицом в тарелку обрызгав супом всех за столом. Крики! шум! угрозы! Земляки вынесли тело батыра на улицу, только там к нему вернулось сознание. Я, как и все русобелоукраинцы нашей роты, понимал что жить нам осталось примерно до ужина, да и хрен с ним, не впервой, но что это за лещ такой, от которого человек напрочь выключается? И Потоцкий еще раз продемонстрировал этот фокус на солдатской миске, тут все встало на свои места. После леща по дну, миска навсегда потеряла симметрию и сделалась неустойчивой, как будто грузовик проехал. Вечером мы сидели в полупустой казарме и тихо беседовали. В воздухе пахло кровью, да и ощущения мерзкие – не поймешь толи жарко тебе, толи холодно. Страшно, одним словом. Весело и беззаботно было только чудо богатырю и он болтал без умолку о разных гражданских глупостях. Я попытался вернуть его на нашу грешную татаро-монгольскую землю: - Видимо сейчас придут узбеки тебя бить. Ну и нас четверых заодно. Надо бы приготовиться как-то… - А чего там готовится, как придут, так и наполучают ляшчей, как сьоння в столовой. Я, кстати, часто дома драуся дярэуня на дярэуню. Ох и вещело было. Придет ко мне одна дярэуня, даст деньог и я иду с ними лупить тамтую дярэуню. А потом наоборот – те собрали деньог, заплатили мне и мы идем лупцевать перших… Но веселее от этого святочного рассказа нам не стало. Видимо наш бандеровец не очень себе представлял коварных азиатов в количестве тридцати штук. Ну, вот и все. Топот сапог, сквозь лес коек мы увидели вражье войско. Узбеки стояли в центральном проходе и гортанно выкрикивали: - Патоски, выхади шакал, убивать тебя будем! Потоцкий поднялся с табуретки и направился к ним с трудом протискиваясь между коек. Мы вчетвером встали и обреченно поплелись за ним. Белорус оглянулся и спросил с улыбкой: - Ой, а вы ж куда? Щидите тут, шобы я вас случайно не зачапиу. Щидите гавару! Мы послушно сели, а дальше начались живые картинки из русских эпических былин. Илья Муромец подошел к воинству поганому и сказал: - Шо чурки не русские, приперлища? Самый могучий Челубей еле доставал Муромцу носом до бляхи ремня. И тут началось – все тридцать бусурман с гиканьем кинулись на Богатыря со всех сторон, пытаясь его расшатать. До лица, конечно, никто достать не мог, поэтому их азиатские кулачки уютно тыкались богатырю в огромный живот как в подушку. Самое дикое, что Потоцкий смеялся. Ему было весело! Ситуация становилась патовой, Муромец их не только не бил, но даже не воспринял всерьез, а визгливое войско Батыя безрезультатно раскачивало богатыря, будто дошколята борются со своим игривым отцом. В конце концов Потоцкому это наскучило и он решил освободиться от этих гигантских пчел. Богатырь хватал врагов за ремни, бережно отрывал от пола и откидывал от себя метра на два. Сразу по двое. При этом он счастливо хохотал и комментировал: - Потешные вы чурки, как дети малые. Летите уже, поигралищя и буде… Бусурманское войско пришло в замешательство, первый раз в жизни их неистовый бой превращался в балаган. Тут кто-то из них вспомнил про ремень, извернулся и достал богатырю пряжкой до лица. Потоцкий издал рев как из ночных джунглей, резко выхватил обидчика из толпы и только теперь включив всю свою звериную дурь, двумя руками забросил его вертикально вверх. Узбек с глухим ударом встретился с высоким казарменным потолком и посыпался вниз вместе с разбитыми лампами дневного света. Потоцкий как цирковой лев, прорвавшийся на зрительские трибуны, сеял панику и разрушения. Лютые враги моментально превратились в пингвинчиков, с пробуксовкой сваливающих от вертолета. Несколько секунд и казарма опустела. Один особо впечатлительный узбек, даже бросил табуретку и попытался выпрыгнуть вслед за ней в разбитое окно… Муромец вернулся в наш угол, мы слегка напряглись (черт его знает, как у неандертальцев с торможением…) Он сел на свой табурет, пощупал вспухшую губу и сказал: - Эх, перестарауся, боюся я, шо чурки всеж таки заложат меня сержантам. Хлопцы, може у кого жеркало есть глянуць на свою рожу? --------------------------- © Грубас
Nick: 10 баксов За четыре часа печатания фотографий, наши глаза вполне привыкли к красной темноте. Но вот все фотки уже заряжены в глянцеватель и мы, пропахшие химией, веселой плотной толпой выскочили из маленькой полуподвальной двери нашей кафедры, чтобы вдохнуть наконец свежий невский воздух. Для меня и сейчас Питер – это кислородная подушка. Приехал на денек из Москвы, подышал и растягиваешь удовольствие в мозгу до следующей ломки… Итак, мы выскочили из кафедры на середину узенькой улочки, щурясь на солнце и прижимаясь друг к другу как слепые кутята. Вокруг было как-то непривычно тихо, ни пешеходов, ни машин. Внезапно мы оглянулись на сдавленный крик шепотом: - Куда?! Назад! Стоять! Да бегите вы! Давайте уже туда! Мы кое как слезящимися глазами всмотрелись в беспокойный источник звука – им оказался перепуганный мент, опасливо выглядывающий из-за угла здания нашей кафедры. Так и не поняв, каких действий он от нас ждет, мы вдруг услышали зловещий приближающийся рокот. Мент в отчаянье только и смог сказать: - Блядь, ну все… Рокот нарастал, но дорога во все стороны была пустая, а в следующее мгновенье показалась рычащая черная Волга, взлетевшая на горбатом мостике метра на три над дорогой. Машина пикировала прямо на нас, обещая не то что сбить как кегли, а прямо таки накрыть своим грязным днищем. Я один не растерялся и моментально успел открыть рот от неожиданности, хотя это и не дало мне никаких стратегических преимуществ перед моими остолбеневшими товарищами, но все же… Нам показалось, что водитель летящей Волги, еще в полете пытался сбросить скорость закрылками, а поскольку машина приземлилась на полностью заблокированные колеса, посадка получилась не особо мягкой – шасси с грохотом провалилось внутрь кузова и черная волга с фейерверком искр, вращаясь на пузе, доскрежетала впритык к нашим перепуганным ногам. В тот же миг пустынная улочка моментально заполнилась нервными людьми, изо всех щелей бежавшими к убитой Волге и достававшими из нее злого матерящегося «космонавта» в скафандре. Разумеется «космонавт» прошелся и по нашим персонам, но мы великодушно простили его в благодарность за то, что он настолько мастерски смог нас не убить. Так по иронии судьбы, десять студентов - будущих режиссеров кино и телевидения, начисто запороли Голливуду целый съемочный день. Мы еще долго слонялись вокруг, из профессионального любопытства наблюдая, как слаженно «сматывали удочки» американцы. В мгновение ока рассыпались на запчасти длинные рельсы, краны и даже деревянный трамплин для Волги. Кинокамеру величиной с двигатель от запорожца, бережно уложили в огромный кофр отдельно от гигантского объектива. Но самое большое эстетическое удовольствие я испытал от подслушанного спора между большой группой ментов и американским империалистом принимающим финансовые решения. Спорили через переводчицу говорящую по-русски с голливудским акцентом. Менты: - Вы обещали в конце дня заплатить нам по десять баксов каждому! Ну и!? Американец (злой, но предельно корректный): - Да, это премия за хорошо сделанную работу, но сегодняшняя съемка улетела в корзину по вашей вине. Вы же не выполнили контракт – пропустили во время съемки единственного дубля, группу посторонних. Хорошо, что еще без жертв обошлось. Менты: - Но ведь мы с шести часов утра под дождем торчим и что? Все бесплатно!? Да и кто же мог знать, что из какого-то гнилого подвала повылезают эти уроды прямо на дорогу? Американец: - Я договаривался с вашим руководством об обеспечении охраны съемочной площадки, а оно договорилось с вами. На каких условиях, не знаю, но у меня премию вы не заработали. Вчера все было нормально и по десятке получили все. Не так ли господа полицейские? А сегодня, увы, нет. Жалуйтесь хоть в свой профсоюз, хоть самому шерифу. Менты: - Короче, мы без денег отсюда не уйдем. Американец, более миролюбиво: - Ну что же, если это вам так важно, то я могу предложить вариант, при котором вы все-таки получите сегодня премию по 10 баксов. Менты радостно оживились: - Конечно, мы согласны! Спасибо! Извините, больше такого не повторится! Что за вариант? Американец: - Вас двадцать пять человек, каждый получит 10 долларов, но перед этим вы должны возместить компании Warner Brothers все убытки за загубленную сегодня съемку – это примерно $ 30 000, если хотите, я могу посчитать точнее… …После тяжелой паузы, серая грозовая ментовская туча, роняя на асфальт первые тяжелые плевки, не попрощавшись, уныло зацокала одинаковыми ботинками в сторону своей базы. Спустя два года, я наконец купил долгожданную кассету с фильмом «Золотой глаз», прибежал домой и с порога набросился на видик. Крутил-вертел, но не обманул американец – сцены где летящая черная Волга со скрежетом тормозит у ошарашенной кучки студентов, так и не оказалось, а жаль, мы на ней так правдоподобно испугались… --------------------------------- © Грубас
P.Splinter: Nick пишет: уборной стульчак обертывается пленкой так чтоб не было зазоров. Трубкой протыкается пленка. Прикуривается сигарета и уже прикуренной сигаретой протыкается пленка. Сигарета дымит себе под пленкой. Путешественник принимает позу «О толчок – тебе поклоняюсь я!» и курит по следующей методике: Чуть не поплохело :) Это уж как курить надо хотеть, что б из унитаза дышать :)
Степан: не ИЗ а В
Nick: PLAY OFF ИЛИ КАМЕННЫЙ ВЕК Старый КГБист Юрий Тарасович снабдил меня сегодня восхитительной историей из огненных 90-х. Ее рассказал дружок и собутыльник Тарасыча по даче. Каких только ужасов он порой на нас не вываливал, аж аппетит пропадал и шашлык в горло не лез (ведь он тоже из мяса...) Но эта его история из серии - и самому приятно вспомнить, и рассказать не стыдно... Сейчас он полковник в отставке, а тогда, в начале 90-х, был капитаном и служил в городе-герое Киеве: - Каждый день где-то «стрелки», взрывы, стрельба, «попутанные рамсы», а дерьмо нам разгребать. Вот погожим летним днем по очередному звонку выезжаю с группой на место событий. Небольшая стройка почти в центре города. Параллельно подруливает скорая, смотрим - стоят две машины, впереди «жигуль», упершись в кучу песка, а позади джип «чероки». Я много раз видел машины после взрыва, и вначале тоже грешил на что-то противопехотное. На джипе ни одного целого стекла, да и характерные вмятины от осколков по всему кузову, но при этом у «жигуля» все стекла целы и вообще ни одной царапины. Из джипа врачи извлекли и переложили на носилки четверых братков (пятый истекал кровью под машиной), у всех осколочные черепно-мозговые ранения, хотя при этом тяжелых нет, трое в сознании, но на лицах ни одного целого фрагмента. Пострадавших братков увезли в больницу, а при обыске джипа в запаске мы с понятыми обнаружили пистолет ТТ с патронами. Впоследствии двое «сели» надолго, а остальные трое так и отделались тяжелым испугом (трещины в костях черепа, выбитые зубы, а один вообще глаза лишился) Но не буду забегать вперед. Стали разбираться - кто взрывал, кого и чем? Смотрим, в невредимом «жигуленке» сидит водитель с вытаращенными глазами молочного поросенка, которому чудом удалось выплюнуть яблочко и сбежать с новогоднего стола... Извлекли счастливчика на воздух, интересуемся подробностями событий. Мужик пришел в себя и рассказал: - Бомбил я спокойно по городу, голосуют четыре девчушки лет пятнадцати-шестнадцати, обычные такие, с сумками и теннисными ракетками в чехлах. Посадил, поехали. Тут по дороге - эти пострадавшие бандюки на джипе, пристроились сбоку, орут, грозятся. То ли я их подрезал, то ли хотели денег с меня за «шашечки», а скорее всего, просто девчонки мои им понравились. Кричат, что застрелят и чтобы я, не останавливаясь рулил, за ними. Приехали на эту стройку, джипом приперли меня к песку, вынули из машины, стукнули по морде, потом взялись за моих пассажирок. Стали одну лапать, она в крик, ну и ей досталось - нос до крови разбили. Остальные трое под шумок отбежали к тем кучам щебня, расчехлили ракетки и давай метров с семи камнями пулять. И такие, знаете, подачи у них, как из пушки. Бандюки поначалу кинулись на них сдуру, да куда там, только морды трещат... Им бы дуракам врассыпную. Щебенка влетала в головы с таким страшным звуком, как арбузы лопаются. Да метко так! Только руки от головы убрал, сразу три-четыре камня туда влетает. Ужас просто, я такого даже в кино не видел. Теннисистки окружили их и позагоняли обратно в машину, один под днище заполз. А спортсменки все шмаляют вчетвером по джипу, подачи отрабатывают. Как из пулемета. Братки пытались выглядывать, но быстро поняли - чтобы остаться в живых, главное лежать ниже уровня стекол. Видимо сторож вызвал милицию, и когда вдалеке завыли ваши сирены, девчонки спрятали ракетки и спокойно пошли себе... Теннисисток я не хотел искать (у самого такая росла), да и задержанные не особо настаивали, одно дело - на стройке «в аварию попасть», а другое - игры с малолетками... -------------------------- Victor_b (c)
Nick: «Холодная война» А вот зарисовка из времён “холодной войны 80-х”. Рассмотрим происходящее с двух сторон: 1. Наша подлодка в тот раз получила команду: находиться ночью в определённом квадрате нейтральных вод без хода и ходовых огней. Вещь довольно опасная - район так и кишел торговыми и рыболовецкими судами. Но видимо была такая надобность, а может, в штабе просто решили немного «попугать супостатов из НАТО». Ночь, море спокойное, подлодка с отключенными ходовыми и сигнальными огнями «бьёт зарядку» аккумуляторных батарей. Поступает доклад акустика: Слышу шум винтов, надводная цель, судно крупное, предполагаю контейнеровоз, пеленг - идёт на нас. Затем доклад радиометристов: По пеленгу 90 градусов надводное судно, идёт на нас, расстояние 15 кабельтов, расстояние быстро сокращается. Затем радисты: Сухогруз «Анаджи» запрашивает на международной волне судно, находящееся у него прямо по курсу. Командир: На запросы не отвечать, всем отслеживать курс судна! С мостика поступает доклад о визуальном обнаружении сухогруза, который приближается со скоростью 15 узлов. Командир поднимается на мостик. Туда поступают доклады о приближении судна. Через некоторое время с мостика поступает команда: Зарядку аккумуляторов прекратить! Оба электродвигателя - «полный назад!» 2. Мостик «сухогруза»: полумрак, попискивают и помаргивают различные приборы, Кэп посудины спокойно дремлет в кресле. Тут его будят: - Кэп! Прямо по курсу по локатору небольшое судно. Опознавательных огней не видно. На связь не выходит. Что делать? Меняем курс? Кэп: Что с размерами судна? Вахтенный: Судно небольшое, похоже, какая-то шаланда или траулер. Кэп, меняем курс для предотвращения столкновения? Кэп: Нет! Какая-то оборзевшая шаланда болтается, а мы будем уходить с курса! Сейчас мы их шуганём! Ну-ка, дайте прожектор по курсу! Вспыхивает белым светом прожектор и освещает барашки волн и мрачную чёрную субмарину, на которой как раз дают в это время «полный назад», отчего за кормой встают большие буруны воды, поднятые гребными винтами. Вахтенный (истерично): Кэп, Кэп, это русская подлодка! И похоже, что они только что дали залп с кормовых торпедных аппаратов! Кэп (срывая голос и фуражку с головы): ФАКИНШИТ! Право руля! Сильно право руля! Выполнить циркуляцию! Уходим срочно! Сухогруз сильно кренится на левый борт и, роняя контейнеры, (как бабка помидоры с переполненного ведра) улепётывает в темноту... Мы остаёмся в том же квадрате ждать следующее судно... --------------------------- Dis (c)
Nick: Это были не мы! Кто помнит времена перестройки, тот меня поймет. Нам, молодым, не познавшим всех перипетий судьбы наших родителей, было интересно жить во второй половине восьмидесятых прошлого столетия. Особенно интересно было жить тем, кто не думал о хлебе насущном, сытно ел и сладко спал за государственный счет, будучи курсантами военного училища. Я не беру во внимание, что и образование мы тоже получали даром. Только теперь, с высоты прожитых лет, накопленного опыта и объема противоречивой информации, хлынувшей на нас в постперестроечное время, можно оценить, насколько беззаботны и безответственны мы были тогда. Все познается в сравнении. И, нам, детям шестидесятых, уже есть с чем сравнивать. А тогда... Тогда с глотками первой «свободы» мы получили возможность смот-реть по ночам «Взгляд» и прямой эфир возрожденного Масляковым «КВНа». Мы слушали Сахарова и возмущались его речами по вопросам войны в Афганистане и проектом его конституции. Мы играли в демократию, голосуя за одного из нескольких депутатов претендующих на один мандат. Нам нравилось бывать в кооперативных кафе и покупать водку у таксистов. В магазине она была крайне редко, да и та по талонам. Талоны же были на все кроме спичек и соли. Мы были последними, кто вступал в коммунистическую партию, наивно веря в то, что наш приход изменит ее к лучшему. Какими мы были идеалистами! Девушки были стройны и красивы, юноши волосаты и подтянуты, а наши родители еще полны жизненной энергии. Нам хватало сил гулять ночи напролет, а после сидеть на лекциях и рисовать графики сна в тетрадках. Но и сейчас мне, ни на минуту не жаль того, что я жил в то время. Оно было прекрасное! А какие фильмы хлынули на широкие экраны кинотеатров и маленькие телевизоры темных видеозалов. Наши дети не знают их названий. «Хон Гиль Дон», «Роки», «Рембо», «Сердце Ангела», «Секс миссия»... Да разве все упомнишь? Но, многосерийные приключения Кинг-Конгов я помню, до сей поры. Олег Сидоров и я сидели в самом холодном месте училищного быта. На нашем языке его называли «Арктикой». Нет, там совсем не было холодно, даже наоборот, тепло и светло. Просто тот, у кого имелись задолженности по предметам обучения, до времени их ликвидации лишался увольнения в город. А без выхода за стены родной alma mater на душе было довольно прохладно, вот и прозвали наши предшественники такое состояние «Арктикой». Настроение было скверное. В кинотеатрах города последние дни шла очередная серия очередного Конга. Счастливчики, кто уже посмотрел, наперебой рассказывали в курилке все подробности этого «киношедевра», а мы, с Олегом, глотая дым и слюни корпели над чертежами и эпюрами кривых моментов, в тайне мечтая занести «хвосты» и приобщиться к миру киноискусства. И мы таки успели вечером в субботу поймать преподавателя и, превзойдя самих себя защитить свои опусы. Но в воскресенье фортуна пронеслась мимо нас. Данные по успеваемости подавались в учебный отдел в субботу до четырнадцати часов... Когда все увольняемые ушли в город Олег подмигнул мне и проследовал в курилку. Курить я не хотел, но выражение его лица заинтриговало меня. Присоединившись к нему, я весь превратился в одно большое ухо. Сидоров подозрительно заглянул за двери курилки и, убедившись в отсутствии нежелательных свидетелей, заговорщицки зашептал: - Сейчас три часа, ротный придет с проверкой к семи, мы в легкую успеем с тобой на четырех часовой сеанс и без палева вернемся назад. Риск был велик. В случае обнаружения нашей самоволки городу грозила изоляция от нас как минимум на месяц. Допустить такого непристойного отношения к одной из святынь земли Русской я не мог. Предупредив дежурного по роте, что идем кататься на лыжах и, захватив спортинвентарь, мы отправились в сторону лыжной трассы. Времени на переодевания в гражданку у нас уже не оставалось, поэтому у кинотеатра мы появились в спортивной форме. Кстати, молодые ребята уже тогда ходили в городе в подобном виде, и это, как и сейчас, не считалось дурным тоном. Правда, на спинах олимпиек у нас красовались набитые краской через трафарет логотипы нашей бурсы. Но нас это не смущало, ведь мы были в предвкушении прекрасного, до которого оставалось каких-то пять минут. Достав сигарету, и сладостно затянувшись, я представил себя в кресле кинозала. И вдруг мой взгляд упал на водителя, остановившихся неподалеку от меня «Жигулей». Что-то до боли знакомое показалось мне в его глазах, подбородке, губах... - Атас! Ротный с автооблавой! - прорычал мне в ухо Олег. Двигаясь в сторону стоянки такси полушагом, полубегом мы ввалились в просторный салон зеленоглазой «Волги». Заметил нас ротный или нет, нам было невдомек, но испытывать судьбу уже не хотелось. - Шеф! Гони к тыльным воротам училища, где баня, знаешь? Таксист, как и все нормальные мужики того времени служил когда-то в армии и был с нами солидарен по определению. Два раза ему повторять не пришлось. На всех парах, видавшее виды такси выжало из себя все, что смогло. И уже через десять минут мы с лыжами на плечах ввалились в родную казарму. Судя по скучающему виду дневального в канцелярии было пусто. Но кто мог дать гарантию, что это навсегда. Побросав лыжи и скинув с себя спортивку, мы с полотенцами побежали в умывальник. Благо наш вид не вызывал сомнения в том, что нами было пройдено на рекорд училища и его окрестностей не меньше десятка километров. Ротный появился через минуту. Пробежав мимо смирнокричащего и опешившего дневального, он громко гаркнул: - Гришина и Сидорова в канцелярию! Дежурный метнулся извлекать нас из умывальника. Его взгляд говорил о сочувствии нашему «горю». Переглянувшись и сжав мышцы ягодиц, мы побрели в указанном направлении. Чем ближе была цель нашего путешествия, тем мрачнее становились наши мысли. Но в канцелярии мы увидели сильное удивление на лице нашего отца-командира. Очевидно, он ожидал лицезреть, что угодно, кроме голых торсов вызываемых им курсантов. Олег нашелся мгновенно: - Товарищ майор! Это были не мы! - выпалил он. Немая сцена продолжалась долго... Кстати, эту картину про Кинг-Конга я посмотрел много позже. И если честно, то был сильно огорчен, было бы из-за чего тогда пропадать. ---------------------------- Владимир (с)
Masterboy071: Nick пишет: Но, многосерийные приключения Кинг-Конгов я помню, до сей поры.
Степан: ага
P.Splinter: Masterboy071 пишет: цитата: Но, многосерийные приключения Кинг-Конгов я помню, до сей поры. Про Кинг-Конга же две части было :) Но товарищ не про фильм, а про мультик скорее всего. http://www.imdb.com/title/tt0293728/ Полная 195 кассета ходила. Мульт на мой взгляд - полная халтура.
Nick: Симаня - друг человека Вчера был аванс, так что пить начали с утра, как только начальство убежало на планёрку. Пол-литра «Русской» расплескались по стаканам. Ровненько, «по ватерлинии»; недаром у разливающего Корякина был шестой разряд. Мастерство не пропьёшь, даже, несмотря на дрожащие руки, никого не обделил. Яблоки порезаны, конфетки аккуратно разложены. Под столом томились в ожидании ещё две бутылки – самогон и портвешок. - Ну, вздрогнем. За что пьём? – взял на себя обязанности тамады Корякин. - Ни за что. Просто пьём, - нетерпеливо проворчал электрик Потапов. Трубы горели. - Неправильно. Нельзя так. Мы же не алкаши какие, без тоста пить в восемь утра. - Давайте за дам, - предложил второй электрик, Федька Бабарыкин. – Симаня, за тебя. Симаня была единственной женщиной в этом мужском коллективе. Бессменная боевая подруга. Хотя неизвестно, кто был больше мужиком. Симаня, то есть, Серафима Кудрина, потомственный прессовщик силикатного кирпича, была на полголовы выше и в два раза тяжелее каждого из этих заморышей-электриков. Настоящий человек-гора. Курила она «Беломор», материлась витиевато хриплым басом. А в плане выпивки с ней тягаться вообще бесполезно. Электрикам ничего не оставалось, как принять её в собутыльники, да так эта традиция и устаканилась. И теперь без Симани ни одна пьянка не проходила. Плюсом ли, минусом ли был тот факт, что никто не рассматривал Симаню как сексуального партнёра, поэтому никакого смущения в мужскую беседу она не вносила. К электрикам же она прибилась по вполне меркантильной причине. У них была уютная и отдалённая от основных заводских магистралей коморка, называемая в плане цеха не иначе, как «комната отдыха». - Это где тут дамы? – сострил Потапов. - Дурак ты, Потапов. Дурак и хам, - сказал Бабарыкин. – Симаня наша – самая настоящая дама. Леди, можно сказать. Эталон женственности. И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт. Сима, за тебя. - Наконец-то, - Потапов выпил, даже не цокнувшись со всеми. Зашелестели обёртки карамелек. Захрустели яблоки в крепких пролетарских зубах. Трубы стали потихоньку остывать. И сразу захотелось общения. - Сима, ну, расскажи, как ты тех двоих… - попросил Корякин. - Да сто раз уже рассказывала. Серафима достала папиросу, постучала по столу, умело сообразила «гармошку» на мундштуке, смачно затянулась, выпустив в воздух клубок сизого дыма. - Ну, ещё раз, с подробностями. - Отвалите. Видите, наслаждаюсь моментом. - Симаня, это можно вечно слушать. Ну, не корячься. Вон, Пашка, новенький, не слышал. Да, Пашка? Пашка знал наизусть историю задержания двух грабителей отважной женщиной, но на всякий случай пожал плечами, мол, не пойму вообще, о чём речь. - Да что рассказывать? Получка тогда была. Иду, блин, домой, в сумке деньги и блин, блин, железный, килограмм на десять. Токари мне выточили, чтобы капусту придавливать, когда квасишь. А шла я после второй смены. Главное, трезвая и злая. Блин тащу, ну, для капусты, сука, блин. Слышу – сзади шаги. Догоняет меня, блин, кто-то. Не бегут, а так, шуршат. Думаю – тоже кто-то после второй домой спешит. Иду себе, не оглядываюсь. На хрен они мне всрались. Догоняют, значит, меня. И тут один сумку мою хватает. Я от такой неожиданности совсем охренела, и сумку, значит, выпустила. С получкой. И с блином. А тот мудило от неожиданности, что там десять килограмм, сумку выронил. И блин тот ему прямо на ногу. Короче, пальцы ему потом за ненадобностью ампутировали. Наливайте, давайте, рты поразевали. Я тут оладушков принесла. Тёпленькие ещё. Симаня достала из сумки свёрток, положила на стол. Достали самогон. Выпили по второй. - Ну, а дальше что? – Бабарыкин стал разворачивать пакет с оладьями. - А что дальше? Второй ушлёпок не поймёт ничего, с чего это его кентуха орёт благим матом. Темно же кругом. Ну и на меня, значит. Я так как-то отмахнулась, чтобы он меня не ударил. Нечаянно так получилось. И челюсть ему нижнюю выворотила. И верхнюю малость помяла. Сумку взяла свою и только собралась дальше идти, а тут мусора на «бобике». Останавливаются. Что да как? Этих двоих в машину и меня туда же. Хотела я и ментам навалять, потому что домой мне нужно было срочно. Но они меня вежливо попросили и обещали домой отвезти. В отделении ржали все. А мне ещё хотели повесить за нанесение тяжких телесных. Нашли где-то, что мне срок светил за то же самое, когда я щипачу в трамвае руку сломала в трёх местах. Но следователь дело прикрыл, так как этих двоих полгода поймать не могли. А тут я им на блюдечке их преподнесла. Ну, помните вы все, как майор меня на заводском собрании благодарностью наградил и полтинником. За содействие и оказание помощи органам. Полтинник мне этот потом боком вышел – на неделю в запой ушла. Всё, идите в жопу. Последний раз рассказывала. Больше не просите. - Третий тост опять за дам. Чтобы мы без вас делали? За Симаню – лучшего друга человека! А что, пить нечего больше? А ну, Михалыч, где там наша заначка? - Может, хватит? – робко предложил Корякин. – Работать ещё весь день. - Да мы по чуть-чуть. Тост сказали, и не выпьем? - Давай, Михалыч, не бузи. От работы одни неприятности. Доставай бутылку, - Потапов нетрезво стукнул кулаком по столу. – Бог троицу любит. - Вон же, портвейн ещё есть, - Михалыч по непонятной всем, и даже ему самому, причине пытался свернуть процесс. Издержки шестого разряда. - Мы тебе что, интеллигенты какие-то, бормотухой травиться? Потом, лучше, полирнём под оладушки. Корякин пошёл рыться в шкафчике. Только открыли бутылку, только стали наливать, дверь в каптёрку распахнулась, и вошёл зам начальника цеха. В кои-то веки он здесь появился. Нарушил границы святая святых электриков – помещения с названием «комната отдыха». В средние века за такое его бы уже вызвали на дуэль или четвертовали привселюдно. Но те светлые времена давно прошли. Зам в немой ярости мог только шевелить жиденькими усиками и наливаться краской справедливого гнева. Электрики стали пробираться к выходу. И только Симаня спокойно мяла мундштук папиросы. И тут зама прорвало. - Вы что это, суки, тут устроили за притон? С утра уже беньки позаливали? Так, всех лишу премии! В отпуск зимой! Потапов! Путёвку просил, да? Так хер тебе, а не путёвку? Понял?! - Это вообще-то по профсоюзной линии… - не в тему возразил Потапов. - Я тебя, скотина, по всем линиям протяну! - Василий Николаевич, вы чего это так? Доведёте себя до инсульта, - попытался успокоить Бабарыкин. – Мы же чисто в медицинских целях. Здоровье подправить. Как бы мы сейчас больные работали? - Больные? С хера это вы больные? Весь аванс пропили? Я, будь моя воля, вообще бы вам денег не платил! Ради вашего же здоровья. Что это я так, спрашиваешь? Через два часа комиссия приезжает! Из, сука, чтоб оно сгорело, министерства! А у нас тут ползавода здоровье поправляет! А ну, все по рабочим местам! Зам отошёл от двери, пропуская провинившихся подопечных. Когда все скрылись, он недоумённо посмотрел на Серафиму, которая налила себе ещё полстакана и выпила, загрызнув яблоком. - Пошла вон отсюда! – закричал Василий Николаевич. - Куда пошла? – Симаня встала со стула и горой нависла над замом. - Иди уже к себе. Откуда пришла. И чтоб я тебя здесь больше не видел! У меня своих проблем хватает, так нет, сползаются сюда со всего завода алкаши. Уволю к чертям! - А не пошёл бы ты на хрен, Василий Николаевич. Увольнял тут меня один. Так его больше никто не видел. Уволит он меня. У меня своих замначальников пруд пруди. Паси своих электриков, а нас, рыбок, не трогай. Зам объял взглядом необъятное, оценил размер Симаниных кулаков, заметил опасный блеск в глазах. - Серафима, иди к себе в цех. Иди. У меня без тебя головняков... Не хватало, чтобы комиссия тебя здесь нашла. - Да я уже ухожу, не сцы. Мне как раз поработать захотелось. Сейчас только… Она достала из-под стола бутылку портвейна, сунула в карман спецовки. Во второй карман запихала свёрток с оладьями. Чтоб врагам не досталось. И вышла из цеха. Симаня обманула Василия Николаевича. Работать ей совсем не хотелось, и она побрела в заросли бурьяна за цехом. Открыла зубами портвейн, выпила его в два прихода, закусила оладьями, покурила. Ей стало хорошо, уютно, радостно и скучно. Прилетевший с тёплых краёв изменник родины – скворец весело щебетал на ветке яблони, радуясь весне, апрельскому, набирающему силу солнцу и Симане. Хотелось веселья и грусти, покоя и приключений, чистой бабской любви и уважения товарищей. Хотелось кому-нибудь дать в лицо. Загадочна и непостижима женская душа. Симане надоело, подобно великому поэту Шевченко скрываться в бурьянах, захотелось людей посмотреть и себя показать, и она вышла на центральную аллею перед административным корпусом, по которой можно было прямиком попасть к своему родному цеху, где обыскался её свой родной, а не какой-то там усатик Василий Николаевич, замначальника. А то и сам начальник. До приезда комиссии времени оставалось совсем ничего. Выгнанные на спонтанный субботник ИТРовцы судорожно причёсывали граблями жухлую прошлогоднюю траву, белили бордюры и одинокие деревца, махали мётлами. Пытались привести в божеский вид хотя бы площадку перед «белым домом». Симаня остановилась, залюбовавшись чужой работой. Так приятно смотреть, как дамочки с маникюром собирают вросшие в землю окурки, а мужчины в очках и галстуках носят в брезентовых полотнищах полусгнившие листья. Это был настоящий праздник для обиженной всеми души прессовщицы силикатного кирпича. Солнце припекало, голова приятно кружилась. Кружилась всё больше и больше. Количество людей вдруг резко удвоилось, но зато люди потеряли резкость. Увидеть реалистичную картинку ещё можно было, если прищурить один глаз. Но тогда голова кружилась ещё больше. «Только бы не блевануть» - не отпускала навязчивая мысль, вычисляя химические реакции полировки водки портвейном. «Сейчас, - успокаивала себя Симаня. – Я только посижу немного и пойду дальше. Только посидеть. Нет, посидеть не помогает. Полежать. Да! Пять минут. И потом пойду». Через минуту Серафима лежала прямо напротив директорских окон. На тёплом весеннем асфальте. Сознание ещё не угасло и мучительно наслаждалось феерической каруселью, летящей всё быстрее и быстрее, сливаясь в сплошную разноцветную сферу и вызывая лёгкую тошноту. Откуда-то из других миров доносились голоса. Прекрасные звонкие трели. Они сливались в хор, распадались на множество соло. И кто-то главный могучим баритоном пропел: «Уберите немедленно отсюда это пьяное говно». Убрать Симаню оказалось довольно проблематично. На что хватило хлюпеньких работников арифмометров и рейсфедеров, так это на то, чтобы переместить тело с асфальта на газон. Парторг в панике метался, пытаясь найти решение проблемы и выход из положения. Он уже слышал гул моторов приближающихся министерских «Волг», чуял амбре одеколона «Красная Москва», блеск ослепительных запонок разъедал ему роговицу. Симаня лежала неподступная и нетранспортабельная. Кто-то прикатил из цеха тележку. Но затащить на неё почти два центнера обмякшего, выскальзывающего из рук, тела так и не удалось. Попробовали утащить на куске брезента, но только оторвали от ткани кусок. Мало того, Серафима, как настоящая спящая пьяная леди начала храпеть. Самозабвенно, от души, с присвистом. Словно кто-то пытался завести мучающийся в предсмертной агонии дизельный двигатель. Вокруг спящей собрался целый консилиум. Кто-то матерился, кто-то с трудом сдерживал неуместный смех, кто-то хватался за сердце. И никто не видел в Симане женщину - тонкую, ранимую натуру, попавшую по воле случая в неприятную ситуацию. Всем было наплевать, что её не любили мужики, что дома её ждали только кот, телевизор и трёхлитровая банка пива. Что не хватало ей романтики, поцелуев под луной, букетов роз и билетов в театр. Что иногда скупая слеза стекала по щеке, когда смотрела она на себя в зеркало. И даже ей была не ясна причина той слезы. Так как смирилась со своей судьбой и внешностью и засунула давным-давно свои комплексы куда надо и не вспоминала о них никогда. Но они никуда не делись и проявлялись иногда маленькой солёной каплей на щеке. Но всем было на это наплевать. Все видели лишь самозабвенно ревущую бегемотообразную тушу, мирно спящую на газоне. Катастрофа приближалась. И тут подал голос завхоз: - А давайте её ветками забросаем. И показал на кучу спиленных веток, которую ещё с осени не успели вывезти и сжечь. Все дружно, не сговариваясь, бросились таскать ветки и складывать их на Симаню. - Осторожно, не задавите её. Те, что потолще сбоку кладите, - руководил партогр. - Да что с ней станется? Её танком не задавишь, - пыхтел завхоз. Управились за несколько минут. Но храп-то ветками даже приглушить не удалось. Выглядело ещё зловещее. Гора веток ревела и свистела, словно пряталось в ней ужасное чудовище, всю зиму проспавшее в берлоге, а теперь решившее выбраться на белый свет за новыми жертвами. Завхоз, ничего не сказав, побежал в гараж. Через несколько минут подогнали самосвал, закрыв им от любопытных глаз заваленное тело и включили двигатель, который хоть немного приглушил храп. Все облегчённо вздохнули и молили Бога, чтобы Симаня никогда не проснулась. Всё прошло по высшему разряду. Выпивших заперли в душевых. Комиссию накормили в столовой, похвастались достижениями и перевыполнением плана по керамзитобетону и кирпичу. Провели беглую обзорную экскурсию по безопасным местам. На вечер высший состав руководства вместе с министерскими отправились на банкет. По поводу Симани все перекрестились, включая коммунистов во главе с парторгом. И благополучно забыли о ней. Симане ничего не снилось, только иногда из темноты сна всплывало ощущение, что вокруг шторм, и её в ветхой шлюпке швыряет по волнам, а сверху огромными лопастями разрезают воздух гигантские вертолёты. Проснулась Серафима от переполнившего её ужаса. Вокруг было темно. Что-то страшное, многорукое и колючее душило, впивалось когтями в лицо и тело и пахло сырыми дровами. Симаня лежала, боясь шевельнуться и вздохнуть. Страх сковал могучее тело. «Где я? – пыталась вспомнить последние минуты жизни Сима. - Меня что, похоронили заживо? Мать вашу, спасителя ангела хранителя мать». Это была единственная молитва, которую Сима знала, но и она не помогла, не разрушила зловещие оковы и не сняла колдовские чары. Прислушавшись, уловила далёкие голоса. «Нет, не похоронили. Тогда что? Я в аду! – прошибла похмельная мысль. - В рай бы меня точно не пустили». Стало обидно за прожитую жизнь, разбавленную пивом и силикатным кирпичом. «Пожить не успела, что я видела в жизни? А меня уже в ад. Сколько ещё не успела. Да гори оно всё ярким пламенем!». Голоса приближались, затем стихли и остался только звук шагов. Всё ближе и ближе. «Это они за мной. За моей грешной душой идут. Суки! Сейчас я вам покажу, кто тут в аду главный». Симаня набрала побольше воздуха, напрягла все мышцы и с диким рёвом взорвала лежащую на ней кучу веток. Она кричала, сбрасывая с себя цепкие деревянные лапы, спотыкаясь и размахивая руками, выбралась на знакомую аллею перед административным корпусом. Было уже темно. Вокруг горели окна цехов, а в свете одинокого фонаря мелькнул чей-то убегающий матерящийся силуэт. Симаня мотнула головой, оглянулась вокруг и сразу отпустило. Она была на своём любимом, любименьком заводике, а не в пекле. И всё вокруг родное и знакомое. И жизнь продолжалась, чудесная, полная надежд и планов, которые никогда не свершаться. Но это ничего. Жить мечтами всё же лучше, чем совсем без них. А тем более, лучше, чем в аду. Она размяла затёкшее тело, достала папиросу. Закурила, наслаждаясь даже перегарным амбре во рту и вкусом никотина. Фрезеровщик Сидоров не любил цеховой туалет. Толчок неудобный, грязновато, запах хлорки и испражнений не вдохновляли его на качественную дефекализацию. Срать Сидоров, как настоящий аристократ, любил в «белом доме», на белом унитазе. И бумага там висит, и мыло на раковине, и сушилка для рук. Чистота и никакой суеты. Отдельная кабинка. Запах хвойного освежителя. Днём проблем не было, а вот на второй смене попасть в цивилизованный сортир было сложновато. Специально для таких случаев он ублажал охранника, который пускал его вечером, когда всё начальство разъезжалось, а корпус закрывался на замок. Прижало его конкретно, а тут по пути ещё встретился знакомый. Поболтали пару минут. Вот уже цель близка. И вдруг в вечерней тишине раздался рёв, грозный, надрывный, хищный, и прямо из-под земли, разбрасывая всё вокруг, возник демон, во всей своей величественной красоте. Сидоров бросился бежать в надежде, что не тронет его исчадие ада. Он бежал так быстро и самозабвенно, что даже не заметил, что в туалет ему уже не нужно. Добежав до ворот цеха, остановился, отдышался, потрогал запахшие вдруг штаны и отправился прямо в душевую. А Симаню в очередной раз пропесочили на собрании, лишили премии, тут же выписав материальную помощь, чтобы возместить ей нанесённый моральный ущерб. И теперь ещё две легенды остались в истории завода – как похоронили Симаню, и как обделался Сидоров. ---------------------------------- ©goos
Nick: Военно-морская сказка N6 У него было простое имя, не менее простое отчество и уж совсем, прости Господи, посконная фамилия. Как же мне его тут-то назвать?.. А пусть будет Иванычем. Вполне посконно, правда?.. Высокий, коренастый, с такой большущей нижней челюстью, что ею, казалось, можно было колоть грецкие орехи, просто подкладывая их под подбородок и резко восклицая: «Бля!» Он был живой, и он был легендой... Нет, не так. Он был живой легендой. Причём - с самого училища. Как-то на полигоне другой курсант умудрился зашвырнуть боевую гранату прямо под ноги Иванычу. Тот, недолго думая, изо всей силы пнул смертоносную вещицу, и она по параболе улетела за бруствер окопа. Там она и шибанула, никого не задев. Все немедленно обделались и залегли. Все, кроме Иваныча. Иваныч как стоял в полный рост, так и остался изображать корабельную мачту. Только вскрикнул: «Ой, мамочки!» - когда воздух над головой вспорол сноп осколков... Едва курсант стал лейтенантом, как тут же удвоил свою легендарность. Вечером, гуляя под ручку с девушкой, Иваныч набрёл на пятерых гопников. Те были очень заняты - потрошили какого-то интеллигента в подворотне. На возникшую из-за угла парочку внимания не обратили... Лейтенант галантно попросил разрешения у девушки на минутку отлучиться. Девушка, впавшая в ступор при виде пятерых бугаёв с заточками, машинально кивнула. Тогда лейтенант Иваныч, бывший чемпион училища по боксу в тяжёлом весе, вручил даме свою фуражку, приказал «если что - не визжать» и сделал ровно пять шагов вперёд. Бац! Бац! Бац! Бац! Бац! Сложив штабелем незадачливых охотников за чужой собственностью, Иваныч вздёрнул жертву с четверенек. Предложил ей вызвать милицию. Тут жертва, оказавшаяся фарцовщиком, заверещала. Засучила ножками и предложила дикие по советским временам деньжищи - лишь бы Иваныч никого не вызывал. Иваныч плюнул, сказал: «Да пошёл ты...» И порулил с девушкой дальше. Фемина, услышавшая от какой суммы отказался её спутник, долго шла в ошеломлённом молчании. Уже у своего подъезда она повернулась к Иванычу и ломающимся голосом заявила, что больше с ним встречаться не намерена: - Зачем мне такой идиот, как ты?!.. Лейтенант смутился, убрал за спину свои пудовые кулаки: - Танечка, есть такое понятие - «офицерская честь»... - Да? - переспросила девушка. - И зачем мне честный офицер-идиот? Она хлопнула дверью. Иваныч, оставшийся без запланированного интима, вернулся в расположение части гордым. Но неудовлетворённым. На следующий день девушка поделилась пережитым с товарками, активно окучивавшими молоденьких лейтенантов. Товарки воздержанием языка тоже не страдали, прославив Иваныча на все окрестности. До самого перевода Иваныча на юг в лейтенанта тыкали пальцем и говорили: «Вот идёт честный офицер-идиот». Правда, тыкали и говорили с приличного расстояния - всё же бывший чемпион училища по боксу в тяжёлом весе... ...Юг! Чёрное море! Солнце, вино, загорелые тушки на пляжах. Помните, как там у поэта? «По рыбам, по звёздам проносит шаланду - три грека в Одессу везут контрабанду!..» В отдельном дивизионе сторожевых кораблей Иваныча прозвали Телепатом. Командир пограничного СКРа, он южными ночами отлавливал турецкие шхуны без всякого локатора. На одной интуиции. Бывало, постоит на мостике. Полюбуется звёздами, выкурит сигаретку-другую. Затем вытянет палец в темноту и скажет уверенно: «Вон там идёт, гадёныш». Спустя минуту - радио с береговой РЛС: «В квадрате таком-то - цель надводная одиночная!» А ПСКР Иваныча уже полным ходом мчит в указанном кэпом направлении и осмотровая группа пакуется в спасжилеты!.. Но по-настоящему капитан-лейтенант Иваныч прогремел на всё Чёрное море в середине 80-х. ...Был день, была осень, была совершенно нелётная погода, и был шторм. Хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит... ПСКР Иваныча безбожно клало с борта на борт. Каплей ставил корабль носом к волне, и только это позволяло хоть как-то ещё держаться в районе патрулирования. На подходе к нейтральным водам приходилось менять курс. Иваныч по внутренней трансляции бодро предупреждал: «Ну-ка вцепились!» А потом, пока ПСКР ложился на новый галс, все 30 человек экипажа превращались в летающих по отсекам клоунов... Радио с берега грянуло, как гром. Как землетрясение. Любой ценой задержать для досмотра либерийский сухогруз такой-то, следующий из Одессы в Босфор. Место, курс и скорость сухогруза по данным береговой РЛС - такие-то. Подпись - командир N-ского ОДСКР. Иваныч склонился над штурманским столиком: - Так, где у нас этот либериец?.. Ага, вижу. До кромки наших тервод ему ещё минут сорок чапать. Ну, поскакали!.. - и ПСКР бросился на перехват. Скоро среди свиста ветра и водной хляби «Рейд» чётко выдал отметку цели. Ещё немного, и ПСКР, проломившись сквозь шторм, выпрыгнул из дождевого заряда прямо на левом траверзе сухогруза. - Ага, вот и наша голуба... «Голуба» весила ровно в 60 раз больше ПСКРа и, с совершенно наплевательским видом пёрла к границе. Иваныч задумался. Идея предложить иностранцу застопорить ход и принять на борт осмотровую группу явно была утопической. Во-первых, дрейфовать в шторм без хода - это авантюра. Во-вторых, в тот же шторм высаживать на сухогруз с маленького ПСКРа осмотровую группу - игра за гранью фола. Оставалось одно - завернуть сухогруз для досмотра обратно. То есть - в наш порт. Култыхающийся туда-сюда ПСКР резво обежал сухогрузную тушу и засигналил, засигналил. Мол, стоп! Мол, взад!.. Фиг-то там. Ноль внимания, фунт презрения. Чертыхнувшись, Иваныч попробовал по радио вразумить соседа. И, хотя аглицкий каплея был вполне членоразделен, либериец не отозвался. До тервод оставалось минут десять хода, когда дождливую хмарь раздёрнуло ветром. - Ипать-колотить... - невольно пробормотал Иваныч. Там, впереди, в нейтральных водах пахал волны серый силуэт турецкого эсминца. Вопрос, почему берег или «Рейд» не засекли его раньше, так и остался открытым... Турок явно встречал сухогруз и теперь изо всех своих недюжинных ататюркских сил ждал выхода либерийца из советских территориальных вод. Соответственно, ПСКР как-то должен был этому воспрепятствовать... Новый приказ Иваныча, и наш «пограничник» вклинился между убегающим и встречающим. - Раз голуба по-английски не разумеет, поговорим по-нашенски... По-русски, - объявил капитан-лейтенант. - Носовая, короткую предупредительную... Пли! Баковая тридцатимиллиметровая спарка резко громыхнула, перечеркнув курс сухогруза тремя пенными всплесками. На либерийце наконец-то засуетились. В эфире прорезался англоязычный голос шкипера, требующего выпустить его из тервод на вольные хлеба. Меж тем время уходило безвозвратно, а сухогруз и не думал притормаживать. - Вот же ж блин, - сказал тогда по-русски Иваныч. Потом по-английски в коротких, но смачных репликах объяснил сухогрузному шкиперу, что если тот не начнёт ворочать к берегу, то следующая очередь русских перебьёт ему все цветочные горшки на мостике. Приказ с берега был однозначен - задержать «любой ценой». Похоже, на либерийце о чём-то подобном догадались. Сухогруз положил руль вправо и величаво лёг в циркуляцию. - Товарищ командир, эсминец!.. - закричал сигнальщик, но Иваныч и сам всё видел. Турок после предупредительных выстрелов «пограничника» сыграл боевую тревогу и теперь нёсся на ПСКР. «Юджетепе», бывший янки типа «Гиринг», - пронеслось в голове капитана-лейтенанта: «Если что - он своими 127 мэ-мэ так фукнет, что от нас один дуршлаг останется...» - Через пять минут турецкий эсминец войдёт в наши воды. - деревянным голосом напомнил из-за спины старпом. Иваныч сжал свои знаменитые кулаки, оттопырил не менее знаменитую челюсть и приказал проинформировать эсминец, что если тот только сунется через границу, то он, капитан-лейтенант Иваныч, лично устроит гадёнышу свадьбу с мордобоем. Нет, это понятно, что за тобой - целая страна. Мегатонны смертоносного оружия и сотни тысяч погононосного воинства, готовые стереть в пыль любого посягнувшего. Но всё это было где-то далеко. Не здесь и не сейчас. Вот потому-то здесь и сейчас секунды тянулись бесконечно, до хруста вытягивая шеи и нервы. На севере шторм трепал двухсоттонную скорлупку под советским флагом, а с юга на неё надвигалось 2400 тонн турецко-американской стали. - Две минуты до входа эсминца в терводы. Иваныч приказал артавтоматам взять цель на сопровождение. Обе башни ПСКРа развернулись и уставились на турка. 30-мм «пукалки» с нашей стороны. 127-мм калибр с ихней... Напряжение было неимоверным. Казалось, что воздух вокруг вот-вот начнёт искрить. Позади каплея внезапно что-то лязгнуло, заставив всех окружающих вздрогнуть и оглянуться. - Товарищ лейтенант, зачем вы пистолет достали? - строго спросил Иваныч. Совсем молоденький штурман суетливо спрятал ПМ с передёрнутым затвором за спину: - Товарищ командир, ну так сейчас же в бой... Первым, не сдержавшись, заржал старпом. За ним - командир корабля, а там уже и остальные. Людей отпустило. Дышать сразу стало легче, словно кто-то распахнул форточку в душной квартире. Всхлипывая от сдерживаемого смеха, в общий гогот вклинился старшина-сигнальщик: - «Юджетепе» отворачивает... Отвернул! Полным ходом уходит на зюйд! - Фиг с ним. Пусть валит, - вытирая выступившие на глазах слёзы, сказал Иваныч. - Не препятствовать! - и новый взрыв хохота едва не снёс ПСКРу мостик. В тот раз всё кончилось благостно. Как в сказке. Турок сгинул. Через полчаса на помощь ПСКРу подоспел большой противолодочный корабль, и с самым суровым видом повёл перепуганного либерийца в порт. На досмотр. Неизвестно, что такого ценного сухогруз пытался умыкнуть из Одессы за бугор, но Иваныча наградили. Дали грамоту и бесплатную путёвку в санаторий. На юга, так сказать. Каплей долго смеялся. Санаторий располагался в пятнадцати минутах езды от дома Иваныча... Чего только не пришлось в последующие годы Иванычу делать! Тушить пожар на панамском танкере, спасать унесённый течением водный велосипед, катать на рыбалку высокое начальство, гоняться за турецкими подлодками... Ну и, конечно, держать границу на замке. Мир рухнул в тот момент, когда Украина с Россией стали делить Черноморский флот. ПСКР Иваныча оказался записан в жёлто-блокитную долю. Украина было обрадовалась такому приобретению, но тут же обнаружила, что её хохлобаксов на поддержание в плавающем виде старенького «Тарантула» не хватит. И корабль пошёл в лом, унеся с собою везучесть, легендарность и душу Иваныча. Ставший к тому моменту капитаном третьего ранга, Иваныч не стал присягать новому флагу. В какой-то из дней он просто пропал, что на фоне катаклизмов, трепавших флот в девяностые, прошло столь же незаметно, как пшик бутылки шампанского на фоне атомного взрыва. Нашёлся он только годика через три. Он по прежнему был живой, но уже не легендой. Иваныч перебрался в Краснодар и пошёл в таксисты. Там же, в Краснодаре, женился, народил дочку и изрядно располнел. Нельзя сказать, чтобы он особо тужил... Но несколько раз в году он приезжал в Анапу. Шёл к установленному на берегу учебному ПСКРу, садился в тени пирамидальных тополей и пил разливное пиво. И смотрел, смотрел... На корабль. И, казалось, что в тот момент на свете больше никого нет, кроме этой странной пары: прикованного к земле корабля и ушедшего на берег капитана. Они странно походили друг на друга - этот ПСКР с облезшими бортами, и капитан с трёхдневной щетиной на щеках. Чувствовалось, что ПСКРу и капитану тяжело. Они оба скучали по одному и тому же. По настоящей жизни. По морю. Оно, море, плескалось у самых ног, и игриво почёсываясь о сваи причала, нашёптывало: "А ты помнишь?.." "А то ж!", - хмыкал Иваныч и подмигивал ПСКРу. Но тот в ответ предпочитал молчать... ---------------------------------- © U-96
полная версия страницы